в друге, обрели свой собственный мирок. Он вспоминал, как дрожал, боясь, что ему не позволят жениться на ней. Потом усмирил страх, потому что выкрал бы ее, если бы так произошло. Потом она забеременела Артуром и ему хотелось положить все самое ценное к ее ногам. Он отменил все разъезды до того момента, как жена не сможет его сопровождать, заперся с ней в доме и кажется, был самым счастливым человеком на этой земле.

А теперь она отпускает его одного на переговоры, не спрашивая, почему ей ехать нельзя. Вдруг, она разлюбила его?

Эта страшная мысль, которой он не разрешал укорениться в своей голове, съедала его весь сегодняшний день. Он звонил жене, она отвечала, была такой же, как и раньше, смеялась и ни о чем не спрашивала. Неужели их брак дал трещину? Как он не заметил этого?

Красный особняк показался скорее, чем Карл успел привести доводы о причинах изменения поведения супруги. Резные ворота, охрана. Слишком много деталей хорошей жизни, граф любил простоту. Внутренний двор тоже показался ему слишком большим, но его теща любила масштабность. С ней его связывали хорошие, но далекие отношения, поскольку принять взбалмошность уже немолодой леди стоило ему нечеловеческих усилий.

Как только тяжелая дверь открылась, спустя 2 настойчивых стука, он увидел Светлану с неизменной косой, которая смотрела на него без стандартных улыбок или лицемерия дворецких.

– Здравствуйте, – его еле разборчивый русский не смутил женщину, которая уже пропускала его внутрь. Все здесь ходили босиком, отчего граф удовлетворенно выдохнул. Несмотря на высокий чин, он оставался шведом, поэтому в его доме сапоги внутрь не проникали, не считая редких визитов племянника из Лондона. Но ему фон Нирод прощал такую малость, потому что близость их взглядов окупала все расхождения.

Гостя оповестили, что хозяйка и молодые господа уехали по делам, вернутся к обеду. По пышным коридорам, от которых бежали мурашки, графа проводили в спальню. Очевидно, ему была выделена комната с минималистичной отделкой. Но даже это было слишком. Нирод принял душ и улегся на кровать. От жены не было ни одного сообщения и на звонок она не ответила, что вывело его из себя. Карл позвонил дворецкому, который ответил, что графиня вышла спустя час после отъезда графа. Плюгавый мужчина служил еще отцу фон Нирода, заметно постарел и обязанности давались ему с трудом. Поэтому был нанят помощник, но его оставили на той же должности, поскольку найти человека более верного графской фамилии было сложно.

Карл чертыхнулся на жестком шведском и снова набрал жене. Ее телефон был недоступен. Последний раз такое было десять лет назад, и тогда он так перепугался, что устроил скандал, как только Александра вернулась домой и четыре раза за ночь проверял, спит ли она рядом.

Подозрения, которыми обрастала его душа, жгли нутро, поэтому цель приезда становилась все менее значимой. Что если жена нашла другого? Нет, нет, она бы никогда так не поступила, нет, нет. Может, ей просто наскучила тихая жизнь в глуши. Стоило все-таки принять приглашение Мартинов в Лиссабон. Александра всегда любила Португалию, давно засела в доме. Может, стоило ее отвезти туда? Но ведь они вместе решили отказаться от этой идеи! Они же все и всегда решали вместе. Кроме этого приезда у него не было тайн, никаких секретов.

В это время Артур на крыльях влюбленности в своего администратора выбрал самый шикарный букет в киоске и вышел под снежную бурю, забыв натянуть шарф. Сегодня вечером он поведет Дану на выставку какой-то знаменитой художницы со сросшимися бровями. Честно говоря, подробности его мало интересовали, потому что это всего лишь прелюдия к главному действию этого дня. Как только они окажутся наедине, все приобретёт смысл, ах как он скучал! Если бы можно было сузить мир до размеров спальни, обоев которой он не помнил. Если бы можно было закрыться в этой квартире на окраине, чей адрес он с упоением повторял таксистам. Если бы можно было не отвлекаться на малосущественную реальность, а просто овладевать ее восхитительным телом снова и снова без усталости и голодного желудка.

С этими мыслями он зашел в офис, прошел мимо стойки, лукаво подмигнув своей страсти, оставил букет на ресепшн и под восхищенным взглядом коллег прошел в свой кабинет. Он не скрывал служебного романа, не пытался увиливать ни от кого, кроме своей семьи.

Князь Юсупов ждал брата на кресле из мягкой молочной кожи. Тот вошел не касаясь ковра и опустился на свое место, мечтательно прикрыв глаза.

– Артур, – Феликс все еще произносил его имя так, как делают это англичане. – Как дела?

Молодой человек вздрогнул и повернулся. Его двоюродный брат раскинулся в кресле у окна, попивал виски и смотрел так, что мороз бежал по коже. Этот взгляд не приносит ничего, кроме проблем. Артур был готов к нападению, чувствовал себя окрыленным, полным сил и решительности. В дверь нырнула Дана, явно желающая поблагодарить своего возлюбленного за шикарный букет.

– Девушка, вас не учили стучаться, когда вы входите к начальнику в кабинет? – Феликс не удостоил ее взгляда, он внимательно изучал, как Артур наполняется злобой.

– Феликс, – фон Нирод был вспыльчив, даже уважение к брату не могло заставить его стерпеть такое обращение с любимой девушкой.

Спор остановила рука Юсупова, которой он показал, что спорить не стоит, не сейчас.

– Я попрошу вас выйти, нам нужно уладить семейное дело. Посторонних ушей быть не должно, – князь выждал минуту, но девушка не двинулась с места от ужаса. – Не все так просто, я понимаю, – он встал и подошел к переговорному столу из темного дерева со свежими цветами в фарфоровой вазе. – Уйдите с моих глаз, пока я не стал очень неприятным, – карие глаза излучали надменность и презрение. Дана скользнула в дверь точно также, как и вошла: беззвучно.

– Я бы попросил тебя не говорить так с моими сотрудниками, – Артур еле сдерживал эмоции, но выше семьи ничего стоять не может, так учили его родители. Юсупов был для него учителем, наставником, лучшим другом. Он знал, что брат не одобрит связь с простой девушкой, но как приручить свое сердце? Оно само сделало выбор.

– Я бы попросил тебя перестать кататься на окраины к девушкам. Точнее к девушке, – Феликс присел на стол, слегка отдернув штанины. – Артур, ты меня расстраиваешь.

– Я сам могу принять решение, я взрослый мальчик, – в кабинете стало душно и очень неуютно. Кажется, такого напряженного разговора у них еще не было, но уже хватит играть в кошки-мышки. Пришла пора признать свою позицию.

– Нет,