Мы с ней на удивление похожи. По крайней мере, основные черты моего характера сложились именно благодаря ей. Доктор Фэйрс, прорабатывая мои проблемы, постоянно приходит к Джинни и ее любви к выпивке. Неспособность доверять другим? Ставим галочку. Стремление любой ценой избежать конфликта? Еще галочка. В ту же корзину – страх остаться покинутой, желание контролировать все и вся. И тем не менее моя мама притягивает к себе людей, словно магнитом. Вирджиния – настоящая заноза в заднице, но ее нельзя не любить.

При появлении миниатюрной энергичной дамы, благоухающей «Шанелью» и шабли, в толпе гостей раздаются восхищенные возгласы. Мама увлеченно пытается разбить пиньяту, не замечает подошедшую внучку и нечаянно бьет Коко по голове. Та падает, поднимается и тут же снова садится на пол. Ее лобик нахмурен, нижняя губа обиженно дрожит.

Наконец мама удостаивает меня своим вниманием.

– Дорогая, я чуть было не выбрала ту юбку! В самый последний момент решила, что она слишком старомодная. Господи, в чем твоя футболка? Где же моя красотка Коко? – Она дефилирует через весь зал к стене из цветов, окидывает ее критическим взглядом. – Как на похоронах.

– Мама, познакомься, это Джесс, она написала чудесную статью о нашей семье. А вот Полли, ты ее помнишь, мы вместе учились в школе. Она была подружкой невесты на свадьбе.

С некоторым усилием Джинни сводит свежетатуированые брови.

– Ах да, точно, Полли. Ты совсем не изменилась. Такая хорошенькая! Я всегда говорила: если б ты приложила немножко стараний, то стала бы настоящей красавицей.

Полли награждает маму хорошо знакомой натянутой улыбкой. Вирджиния едва не спотыкается о ребенка, совершающего нападение на торт.

– В мое время дети были лучше воспитаны, – неодобрительно замечает она. – А где твои малыши, Полли?

– Э-э, у нас нет… я пока не…

С запоздалым сожалением понимаю, что не знаю, как у Полли и Бена обстоят дела с деторождением. Собираюсь сменить тему, но тут замечаю Айрин. Она стоит в обнимку с ключевым спонсором и машет мне рукой. К счастью, появляется Винтер со свежей футболкой.

– Извините, я сейчас. Надо переодеться, прежде чем резать торт.

Возвращаюсь через десять минут, но Полли уже ушла.

– Господи, мама, что ты ей наговорила? – спрашиваю я полусерьезно-полушутя.

Вирджиния принимает оскорбленный вид.

– Что значит «наговорила»? Мы болтали, потом явилась Коко с куклой и спросила твою подругу, не хочет ли она поиграть в дочки-матери, а та сбежала. Вид у нее был, будто она вот-вот разрыдается.

Вирджиния указывает, в каком направлении ушла Полли.

– Ты уверена, что ничего такого не сказала? – на всякий случай уточняю я.

Мама скрещивает руки на груди, едва не выплеснув вино на платье.

– Знаешь, если тебя интересует мое мнение, эта девочка всегда была немного странной.

* * *

«Уэстфилд» был пробным шаром, своего рода проверкой, насколько далеко я готова зайти.

Я могла бы забрать девочку. Просто взять и забрать. Удивительно, до чего гладко все получилось. Я проследовала за ними от дома до метро, спустилась на станцию, вошла в вагон, села напротив. Отец, Дэн, читал газету, девочка что-то смотрела в его телефоне. Один раз она подняла глаза, перехватила мой взгляд и слегка нахмурилась. Я дружелюбно улыбнулась. Она снова уткнулась в телефон.

Будь я на месте Коко Джексон, для меня не было бы ничего удивительного, что люди на меня смотрят, узнают на улице, оборачиваются вслед. Но я обычная пожилая женщина и привыкла к совершенно другому обращению. Три дня подряд я приходила в «Лорд Нейпир», устраивалась в уголке с чашкой кофе или чая и наблюдала: Эмми с трудом перетаскивает прогулочную коляску через порог; один из них утром отводит Коко в сад, а другой забирает после обеда; курьеры доставляют многочисленные посылки. Никто не обращал на меня внимания. Люди садились за соседний столик, смеялись, болтали, пили пиво, ели, уходили. Вряд ли кто-то из них заметил мое присутствие.

Дэн не стал исключением.

Пока они с Коко покупали ему кофе в «Старбаксе», я стояла в той же очереди сзади. Потом они бродили по «Фойлз» – он проверял, есть ли у них его книга; ее там не оказалось, – я наблюдала из-за стеллажа. После книжного зашли в магазин «Лего»; я сделала вид, что рассматриваю пиратский корабль. Затем – перекусывали на фуд-корте; я сидела за соседним столиком.

В третьем обувном магазине Дэн явно утомился. Он и раньше каждые пять минут заглядывал в телефон, а теперь стал делать это еще чаще. В его защиту стоит упомянуть, что продавщица неимоверно долго искала на складе туфли нужного размера, а потом у них отказал терминал для оплаты банковской картой…

Коко стояла у витрины с кроссовками, у которых в подошве зажигаются лампочки, когда идешь, бежишь или прыгаешь.

– Красивые, – заметила я.

Она не отреагировала.

– Привет, – сказала я. – Я нашла эту игрушку здесь, неподалеку. Похоже, какая-то девочка потеряла. Случайно, не твоя?

Коко посмотрела на меня, потом на игрушку. Немного подумала.

– Может, и моя.

Грейс души не чаяла в медвежонке, это сразу заметно: сколько раз я его стирала, сколько раз он падал на пол автобуса или в лужу, сколько раз вываливался из корзины велосипеда прямо под колеса… Даже когда Грейс выросла, я клала игрушку ей на постель, если она заезжала ко мне в гости с ночевкой. Мы мечтали, что в один прекрасный день медвежонок перейдет к ее ребенку. Я не планировала этого заранее – по крайней мере, осознанно не планировала, – но, увидев Коко, прижимающую зверька к сердцу, в точности как Грейс, совсем как могла бы прижимать его трехлетняя Эйлса, я поняла: игрушка идеально подходит для моего замысла.

Никто не обратил на нас внимания. Мы с Коко пошли прочь от магазина. Подойдя к эскалатору, я взяла ее на руки. Единственная, кто нас заметил, – пожилая женщина, катящая коляску со спящим младенцем. Она понимающе улыбнулась, я улыбнулась в ответ, и вновь, с гневом и болью от невосполнимой утраты, вспомнила, что мне никогда уже не узнать, каково это – быть бабушкой: присматривать за внучкой, качать ее на качелях, слушать веселый смех, смотреть, как она впервые в жизни отважно съезжает с горки. Все эти радости недоступны – ни мне, ни моей девочке.

Я оставила Коко с игрушкой у книжного магазина, рассудив, что отец рано или поздно ее там найдет.

Изначально план был именно таков: забрать девочку на полчаса-час, уйти с ней куда-нибудь подальше, а потом оставить в безопасном месте. Чтобы они прочувствовали, каково это, когда любимый человек вдруг исчезает. Чтобы испытали весь спектр ощущений – панику, сознание собственной вины, липкий, выворачивающий нутро ужас. Чтобы прошли через то же, что и мы с Грейс.