Наконец они добрались до Маринкиного дома, взяли штурмом подъезд и через минуту уже ломились к Суровцевой в дверь...

Это было глупо и неправильно, но у Марины сердце сжималось и слезы наворачивались, когда она смотрела украдкой, как Влад держит Никитку. И у него руки дрожат и в глазах что-то неизреченное такое.

Ведь так нельзя притворяться.

Да и зачем ему притворяться, не хотел бы мужик, просто развернулся бы и ушел. Ее дело было маленькое, просто оповестить гражданина Сташкова о том, что у него есть сын. Думала, что сможет сделать это сухо и официально, без эмоций. А сейчас ей было стыдно, что она столько времени скрывала это от него.

Она даже не знала, что сказать.

И эта ссадина на его щеке была удобным предлогом, чтобы ничего не говорить и не смотреть ему в глаза. А Влад так и сидел с Никиткой на руках, пока его царапину йодом обрабатывала и залепляла пластырем. Заодно и нос осмотрела, чего уж там.

Откровенно говоря, она боялась разговора. Что он начнет сейчас спрашивать, предъявлять ей, качать права, грозить, что отнимет ребенка. Ничего глупее не придумаешь, когда ты из пострадавшей стороны внезапно превращаешься в виноватого. Но он ничего спрашивать не стал.

Только сказал, рвано выдохнув:

- Ну, Суровцева... Такой подарок сделала. За пацана спасибо!

Много ли женщине надо, чтобы поплыть? Всего лишь, чтобы оценили ее вклад и труд. И просто оценили. А он бережно прижимал к себе малыша чуть подрагивающими руками и говорил, говорил, говорил. Негромко, только для нее.

«Да-да», - сказала она себе. - «Уши у нас созданы для лапши».

Но слушала его, не в силах шевельнуться.

Потом она купала малыша перед сном, и Влад, конечно же, никуда не ушел, он хотел видеть. У нее язык не повернулся его выставить, он и так пропустил слишком многое.

Ну а потом она укладывала Никитку спать. И тут уж Марина выставила его из комнаты, так он стоял в коридоре, подглядывал и прислушивался. Но вот малыш заснул, и она наконец выбралась в кухню.

И сразу попала в его объятия. А он же такой сильный и рослый, и малыш спит, шуметь нельзя. Хотя, конечно, это были только оправдания, ей самой не хотелось вырываться, просто...

Звонок в дверь.

Такой резкий и непрекращающийся.

У Марины вытаращились глаза. Кто?! Сразу полезли в голову самые дурные мысли. Неужели это опять явился Петренко??? Похоже, у Влада такая же мысль возникла, потому что он выругался сквозь зубы:

- Я ему ноги вырву!

И пошел открывать. А Марина кинулась за ним, закусила кулак и взмолилась шепотом:

- Только не шумите, ребенок спит!

Влад резко открыл дверь, а там...

Русалка, Стервелла Де Виль и Новогодняя елка. Дамы потрясенно уставились на них, раскрыв рты.

Немая сцена.

Первой очнулась Лидочка, пробормотала:

- Ты почему телефон не берешь?

Марина отмерла, кинулась смотреть гаджет, а он мертвый. Разрядился, а она и не заметила.

- Вы, это... П-проходите, - выдавила, потому что пауза затянулась, и надо было что-то говорить.

Но ее уже не слушали, дамы во все глаза смотрели на Влада Сташкова. А потом Ида Федоровна ткнула Инну в бок и потянула за локоть Лидочку.

- Ну, мы пойдем.

- Ага.

- Совет вам да любовь

И дверь закрылась. Но это было еще не все!

Только они заперли дверь - новый звонок!

Марина замерла, она только отошла, а тут ее снова стало заливать тревогой. Вдруг это гражданин Вячеслав Петренко? Все-таки решил разобраться с ними?

- Не откроем, - шепнула она Владу.

А тот, похоже, понял, чего она испугалась, и упрямо мотнул головой.

- Если это опять он, я ему оторву голову! - проговорил тихо.

И стал отпирать. Марина нервно сглотнула и вцепилась сзади в его свитер...

Но вот дверь открылась, на пороге стоял водяной. То есть, Степан Маркович в костюме водяного. Понурый, водоросли обвисли и подмокли. Но дядечка выглядел решительно и тут же спросил:

- Где она?

- Кто? - спросила Марина, острожно выглянув из-за спины Влада.

- Русалка! - выпалил мужчина срывающимся голосом.

- Ру... Ида Федоровна? - поняла наконец Марина.

- Да! Она! - выдал и сник. - Я весь вечер ждал. Я даже это нацепил ради нее.

Он пьяно хлюпнул носом. И вдруг забеспокоился снова:

- Где она тут у вас? М? Я же видел, как она заходила в этот подъезд! Куда она делась? У нее здесь свидание?

- Э... - Марина оглянулась на Влада. - Степан Маркович...

А тот выдвинулся, закрывая ее собой, и выставил вперед руки и вежливо, но твердо, по-мужски, стал объяснять:

- Степан Маркович, Ида Федоровна была здесь вместе подругами. Они заходили... кхммм, Марину поздравить. И только что ушли.

- Куда? - Водяной оперся о косяк и уже практически втек в дом.

Хороший вопрос. Влад почесал висок и оглянулся на на нее.

- Сейчас! - нашлась Марина. - Я позвоню Лидочке, они были вместе!

Дальше Марина вызванивала Лидочку и Иду Федоровну. И пока она вызванивала, Степан Маркович таки втек в дом, осел на тумбочке в прихожей, пригрелся и заснул.

- Ой, ой, - всполошилась Ида Федоровна. - Что же делать-то... Пусть он едет домой!

По прихожей стал разноситься заливистый храп.

- Боюсь, он домой поехать не сможет. Он спит.

В трубке повисло молчание, потом Ида Федоровна сказала:

- Мариночка, тогда сажайте Степана Марковича в такси и отправляйте его ко мне. Я сейчас вызову.

***

Сообщение с номером и маркой автомобиля Ида Федоровна им скинула. И как Влад тащил на себе размякшего водяного и запихивал его в такси - это была отдельная эпопея. Потом он поднялся домой, но прежде, чем войти, позвонил Марине по домофону.

И вроде все, да?

Заперли дверь. И застыли в прихожей, прислушиваясь. А там вдруг поехал лифт. Марина ахнула и зажала ладонью рот.

- Да что ж это за проходной двор! - возмутился Влад.

А потом сказал строго:

- Суровцева. Так не-воз-мож-но. Всю ночь сидеть и ждать что кто-то начнет ломиться. Собирайся, бери Никитку, ночевать будете у меня!

Она мгновенно ощетинилась.

- Вот еще!