По правде сказать, это был только второй мой настоящий поход, и я была самой медленной в группе. К тому времени как я добралась до лестницы, мой друг Флориан уже стоял наверху. Поскольку все мы знали, что ступеньки будут представлять для меня трудность (в конце концов, я определила закономерность и признала свою проблему), Флориан оставил рюкзак на вершине и налегке резво спустился вниз по усеянному валунами склону. Подойдя ко мне (я между тем уже начала свой путь вверх, борясь с внезапным паническим ощущением, что сейчас меня сдует с горы ветром), он забрал у меня рюкзак. И дальше направлял мое продвижение вверх, хотя я скорее ползла, чем шла. Единственным способом убедить себя продолжать взбираться, притом что мое сознание кричало мне, что сейчас ветер сбросит меня и я погибну, было уподобиться Голлуму и лезть на четвереньках. И я поднялась наверх, прижимаясь животом к земле.

Следующим летом Линдси впервые взяла меня с собой на скалолазание. Даже тогда я смутно представляла себе, что противостояние страху может помочь его контролировать, и не хотела смириться с тем, что в будущем придется просто отказаться от экскурсий с друзьями.

Линдси выступала в качестве консультанта, а у меня сжималась грудь, я дышала часто-часто, но заползла по скале в Уайт-Маунтин, популярном месте для скалолазания примерно в часе езды от Уайтхорса. Я добралась до вершины, с триумфом забила якорь, и меня снова спустили на землю. Вдруг все показалось возможным. Я смогла это сделать!

Я была уже на середине второго подъема, затормозила и начинала волноваться, когда подо мной вагончик выгрузил новую группу альпинистов. Это были практически незнакомые люди, не те верные друзья, с которыми я пришла, и, услышав их голоса, я разволновалась еще сильнее. Я поняла, что это еще одна составляющая моих вызванных акрофобией срывов за прошедшие годы: они всегда оказывались сильнее, если вокруг меня было много людей. Как на той высокой башне во Флоренции. Когда на меня смотрели незнакомые люди, страх падения усугублялся чувством смущения и унижения, и все это нарастало, как снежный ком (фобия, вот твоя нежеланная сестричка – социальная тревожность).

Я умоляла Линдси спустить меня на землю, пока я не начала ныть, плакать или каким-то другим образом позорить себя перед вновь прибывшими. В тот день – и в тот год – скалолазанием я больше не занималась.

Но все же тем летом я купила пару треккинговых ботинок, заменив старые со стершимися подошвами. Эти новые ботинки, в строгом традиционном стиле и сделанные из кожи, а не из разных современных материалов, придавали мне уверенности на узких карнизах и крутых подъемах. Я им доверяла – и, похоже, когда их надевала, больше доверяла и самой себе.

В конце того же лета, когда моя писательская карьера никак не складывалась, а задолженность по кредитной карте росла, я устроилась рабочей в одну из организаций, занимавшихся процветавшей в то время в Юконе разведкой полезных ископаемых. Было сделано несколько крупных находок, и в результате началась так называемая вторая золотая лихорадка: компании по добыче полезных ископаемых бросились столбить участки и брать пробы в надежде обнаружить крупные залежи золота. Я оказалась в отдаленном лагере, где жили и брали пробы почвы семь человек, на расстоянии сорока пяти минут на вертолете от ближайшей грунтовой взлетно-посадочной полосы и еще сорока пяти минут на маленьком самолете оттуда до ближайшей деревни и шоссе. Моей задачей было идти по отмеченной на карте линии, используя для навигации GPS, и через равные промежутки забирать образцы. Я копала на глубину примерно тридцать сантиметров, набирала в мешочек горстку земли для последующего тестирования в лаборатории, заполняла соответствующие бумаги, отмечала место на GPS и двигалась дальше.

Довольно просто, но… сама местность оказалась испытанием. На плоских участках наша работа была бы как будто разложена на сетке. Но поскольку мы были в горах и собирали образцы почвы со склонов, то работали по контурам. Для каждого из нас определялся уровень высоты на день (скажем, 1200 или 1300 метров), и мы изо всех сил старались ее соблюдать. На что бы мы ни наткнулись, нужно было придерживаться намеченного маршрута, даже если приходилось продираться через густые заросли, взбираться по крутым осыпающимся склонам, как горные овцы, или перелезать и обходить голые скалы.

Эта работа – места, по которым мне приходилось ходить одной, и то, что мне приходилось делать, – меня пугала, но меня ни разу не сковало ужасом, я ни разу не расклеилась. Я преодолевала все испытания и с каждым днем становилась сильнее и увереннее в себе. Когда через месяц я вернулась домой, друзья шутили, что все, что мне было нужно для избавления от страха, это хороший стимул: с одной стороны, минус десять тысяч долларов на счету, а с другой – возможность зарабатывать двести долларов в день плюс проживание и питание, чтобы гасить кредит. Это стало моим личным, пусть и временным, чудесным избавлением.

Я начала думать, что мне, возможно, становится лучше, пусть и немного. По крайней мере я лучше контролировала себя, даже если боялась почти так же, как прежде. Такой смелости, как во время работы по сбору образцов почвы, я больше не проявляла, но продолжала ходить в пешие походы. Я выбирала маршруты с осторожностью, и мне больше ни разу не приходилось ложиться на землю, чтобы спастись. Я начала заниматься ледолазанием, обычно зимой, вместе с Райаном и Кэрри, – выяснилось, что этот вид спорта одновременно очень страшный и очень классный. В течение нескольких лет мне казалось, что я постепенно решаю свою «проблему с высотой», как я ее обычно называла. А потом наступил крах на «Стандартном», и вся работа пошла насмарку.

Я перегруппировалась, полная решимости попробовать снова. Первым шагом стал прыжок с парашютом, отчаянная попытка преодолеть страх силой. Но, когда эта попытка так эффектно провалилась, я решила предпринять что-нибудь попроще, поспокойнее. Поэтому летом после случая на замерзшем ручье и год спустя после смерти мамы я отправилась в книжный магазин и купила «Будь свободен. Жизнь без тревоги и фобий. Рабочая тетрадь»[6] (The Anxiety and Phobia Workbook). Дома я открыла главу «Помощь при фобиях: экспозиция» и прочитала советы, упражнения и задания, которые там предлагались. В книге было сказано, что я могу разработать собственную программу, что немного упорства – и я смогу излечиться.

Я решила выстроить для себя «самодельную» программу лечения, или, по крайней мере, какой-то механизм преодоления страха. Я научусь забираться на скалы, в первый раз приложив настоящие усилия и с полной ответственностью, и использую этот процесс обучения как терапию по преодолению боязни высоты. С того первого выхода с Линдси я несколько раз занималась скалолазанием, плохо и со страхом. Я не тренировалась систематически, потому что скалолазание нравилось мне даже меньше, чем ледолазание, а страха было ничуть не меньше. И все же я осознала, что это занятие вполне доступно и одно и то же можно повторять много раз. Можно лазать по скалам в Уайтхорсе столько, сколько хочется. Было и еще одно преимущество: это определенно пугало меня до смерти. Но в рабочей тетради говорилось, что если я хочу осуществить свой план, то должна быть готова пойти на риск, научиться терпеть дискомфорт и упорно идти вперед.