– Открывай.

Янка послушно расстегнула молнию и присвистнула.

– Сколько тут? – Сумка была до краёв набита деньгами.

– Не знаю. Посчитай. Это на ремонт.

– Что? – Янка приподняла бровь.

– Составь список, чего там тебе надо, кроме душа. Материалы поедешь покупать сама, а строителей я найду.

Янка встала и подошла к нему, внимательно глядя в глаза.

– А если я сбегу?

– Тогда туда тебе и дорога! Искать не стану

Янка запрокинула голову, подставляя лицо и шею струям горячей воды, и застонала.

Хотя душ был первым, что она потребовала сделать, на деле установить обогреватели оказалось не так легко. Янка не вдавалась в подробности, но к тому времени, когда душ оказался готов, уже была полностью отремонтирована кухня, которую решили не отделять стеной, а просто превратить в небольшой бар; на втором этаже появились две комнаты, имевшие выход в общий холл, и дверь, соединявшую их между собой, а также общая для двух спален ванна с гидромассажем и – отдельно от неё – комнатка с туалетом и душевой.

Янка свободно вздохнула. Снова будто бы отпустило давно сведённую судорогой мышцу – она была почти дома.

В своей спальне она бывала только днём, когда Яр хотел побыть один, – слушала музыку и читала. Её комната была раза в два меньше комнаты Ярослава, куда Янка планировала помимо кровати впихнуть диванный гарнитур и новый телевизор.

Пространство внизу теперь делилось на холл и студию, предназначенную для всех остальных нужд.

Яр равнодушно взирал на всё происходящее, и если бы Янка не успела хоть чуть-чуть узнать его, то могла бы подумать, что ему всё равно. Но Янка успела его изучить. Она видела едва заметный блеск в глазах, когда он наблюдал, как Янка общается со строителями. Видел, как Яр то и дело подходит к окну и выглядывает во двор, который ещё не закончили оформлять.

Ничего особенного Янка не изобрела. Импровизированный тир превратился в настоящий, со сменными мишенями, а с другой стороны дома появились гараж и площадка для барбекю.

Мебели пока было мало, но старый развалившийся диван был выкинут без разговоров – Янка сказала, что лучше ничего, чем что-то подобное ему.

Яр усмехался. И молчал.

Янка снова потянулась и повернулась вокруг своей оси, позволяя струям воды ласкать её, понежилась ещё с минуту и, завернувшись в новое мягкое полотенце, вышла в спальню.

Яр стоял у окна и смотрел на двор.

Янка подошла к нему сзади и обняла. Потёрлась лбом об обнажённую лопатку и поцеловала у самой татуировки.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

Яр качнул головой.

Уже больше месяца прошло с тех пор, как он вернулся домой с простреленной ногой.

Рана затянулась, но нога продолжала болеть – Янка это видела, как бы Яр ни пытался скрыть хромоту. И сам он теперь старался поменьше выезжать, а всех посетителей принимать здесь.

Дачу всё равно уже спалили. Ещё дважды в Яра пытались стрелять, а потом успокоились. Яр поговаривал о том, чтобы нанять охрану, но потом передумал, сказав, что ещё не так пацанам досадил.

Яр притянул Янку к себе и запустил пальцы ей в волосы, приводя их в беспорядок. Янка тут же закрутила головой, как мокрая кошка, а затем прижалась к нему.

Они стояли так с минуту, и Янка не уловила, когда настроение Яра изменилось.

Выпустив Янку из объятий, он толкнул её лицом к стеклу, и Янка едва успела подставить руки, чтобы не упасть.

Ладони Яра легли ей на живот, почти обнимая, хотя сам Яр вряд ли это осознавал. Он сдёрнул с Янки полотенце, и она ощутила на бёдрах прикосновение грубой ткани. Каждое действие Яра отзывалось приливом крови к низу живота, и теперь она выпятила бёдра, чтобы потереться сквозь джинсы Яра о его набухший член.

– Шлюха! – выплюнул Яр в самое её ухо и куснул за мочку, отчего промежность Янки едва не взорвалась, не дожидаясь начала.

– Если любить тебя – значит, быть шлюхой, то да-а…

Договорить Янка не успела, потому что Яр засадил в неё свой горячий член по самые яйца.

Янка застонала. Проникновение было сладким, возбуждающим, заставляющим двигать бёдрами в поисках новых прикосновений, мечтать о том, чтобы Яр дотянулся глубже, затронул самые чувствительные точки внутри.

Яр не требовал инициативы. Он попросту сжал её бёдра и принялся вбиваться в её сладкое нутро, но Янка и сама изо всех сил подавалась навстречу, увеличивая амплитуду и скорость, как только могла.

В какую-то секунду рука Яра скользнула вверх, Яр кончиками пальцев пересчитал позвонки на спине, тут же прогнувшейся перед ним, и остановился на шее, сильно, но осторожно сжимая, почти массируя её.

Это подобие ласки стало последней каплей.

Янка гулко вскрикнула и протяжно заскулила. На её щеках и груди снова выступил пот, а от нестерпимого наслаждения глубоко внутри хотелось завыть.

Всё кончилось так же быстро, как и началось.

Во дворе взвизгнули тормоза – Янка едва услышала этот звук сквозь шум крови в висках, и Яр резко вышел, так и не кончив.

Янка развернулась, приготовившись принять его член в рот, но Яр уже взялся за джинсы.

Янка скользнула к нему, прижимаясь всем телом, и, перехватив его член, принялась натирать.

Семя брызнуло почти сразу, и Яр недовольно поморщился.

– Теперь вытирай живот.

Янка улыбнулась улыбкой суккуба и, скользнув на колени, принялась вылизывать солёные капельки.

Яр смотрел на неё сверху вниз с непонятной брезгливостью, и Яне самой вдруг стало противно. Она вытерла губы и поднялась, не глядя Яру в глаза. Подобрала с пола полотенце и вытерла сначала его, потом себя.

– У меня встреча, – сказал Яр, продолжая наблюдать за ней.

Янка кивнула.

– Я нужна? – спросила она.

Бывало по-разному. Янка не знала, от чего это зависит. Иногда Яр приказывал ей не показываться на серьёзных переговорах, иногда, наоборот, требовал, чтобы Янка стояла рядом с ним.

К ребятам, которые привозили дань, он почти всегда выходил один.

– Сиди здесь, – сказал Яр и, отпустив её, стал спускаться вниз.

Янка с тоской проследила за ним и вздохнула.

Она потянулась и, покрепче затянув полотенце, пустилась в путешествие по комнате, раздумывая, чем бы заняться. Остановилась, оглядывая тумбочку и пытаясь понять, что привлекло её внимание.

На тумбочке лежала стопка фотографий – чёрно-белых и потёртых. На верхней Яр был в военной форме. В одной руке он держал поднятый вверх «калаш», а другой обнимал незнакомого парня в такой же точно форме ОКСВА.