– Я тебе не верю.

Яр шагнул к ней и прошипел в самое лицо.

– А ты поверь.

Янка закрыла глаза и выпустила его руку. Она не видела, как Яр уходил, но когда шаги стихли, улыбнулась самой себе и глубоко вздохнула. В груди всё ещё ныло. Это состояние уже становилось привычным, потому что его вызывало почти всё, что делал Яр. Но Яр её не прогнал. И, значит, она всё-таки что-то значила.

Выждав какое-то время и дождавшись, пока боль всё же стихнет, она пошла следом.

Яр сидел у камина – как и раньше, на полу, чтобы быть поближе к огню. Правда, на месте изъеденного молью половика, на котором они сидели раньше, теперь лежал пушистый бежевый ковёр.

Свитер Яр тоже надел, хотя в натопленной гостиной в этом не было никакой нужды, и теперь поглаживал предплечья так, будто на самом деле замёрз.

– Ты есть будешь? – спросила Янка и прошла на кухню, но Яр покачал головой.

Тогда Янка вернулась к той части комнаты, где стоял диван, и, опустившись на корточки, протянула руки к огню. Посидела так, давая Яру привыкнуть к своей близости, а затем резко перевернулась и ловким движением оседлала бёдра мужчины. Поймала в ладони лицо Яра и наклонилась вплотную к нему, так что кончик её носа коснулся носа Ярослава.

– Ярик, поцелуй меня. Как тогда.

Яр дёрнулся, пытаясь сбросить её, но он явно слишком нервничал, чтобы применить какой-то приём, и Янка осталась сидеть, где сидела.

– Тш… – прошептала она. Наклонилась и попыталась прикоснуться к губам Яра, но тот тут же отвернулся. – Яр, ты же обиделся, да?

– Я просто не целую шлюх.

Янка не сдержала улыбки.

– Дело твоё.

Она наклонилась и коснулась губами уха Яра. Потом опустилась чуть ниже и, захватив зубами тонкую кожу у самой мочки, чуть потянула на себя. Под бёдрами затвердевала плоть Яра, и сама она ощутила внутри соблазнительный зуд от ощущения этой твёрдости совсем рядом, но Яне было нужно другое.

Она отстранилась и посмотрела Яру в глаза.

– Яр, давай ты хотя бы объяснишь мне, чем я всё это заслужила?

Яр наконец посмотрел на неё и тихо спросил:

– Чем заслужила? А сама ты не знаешь, Журавлёва? Ты когда-нибудь потом думала обо мне?

– Думала, – легко ответила Янка, продолжая смотреть ему в глаза. – Я скучала по тебе. Я не виновата, что отец…

– Не виновата, что отец… – передразнил её Яр. – Ты – маленькая шлюха, Янка. Всегда такой была. Избалованная маленькая шалава. Ты ни во что не ставишь людей – и не ставила никогда. Отец давал тебе всё, и ты привыкла получать всё, что захочешь: игрушки, поцелуи, людей.

– Это не так.– Янка убрала ногу, чтобы снова пересесть на ковёр и отодвинуться от Яра подальше. Яр ничего не понимал в её жизни, и Янка собиралась уже ответить ему, рассказать, как это обидно быть ненужной, выброшенной на другой конец света, но Яр не позволил. Он заговорил сам.

– Я знал, что не надо на тебя вестись. Чёрт, да каким нужно быть дураком… Чтобы гадить там, где ешь.

– У тебя на меня стоял!

– У меня на тебя стоял. Но ты дочь моего друга. Была.

– И что?

– И то! – Яр покачал головой. Встал и подошёл к окну. – Ты знаешь, что совращение несовершеннолетних не прощают даже в тюрьме?

Янка вскочила и, скользнув к окну, прислонилась к стене так, чтобы снова видеть глаза Яра.

– Но ты меня не совращал!

– Я это знаю! И ты это знала!

Янка сглотнула.

– Ты из-за того, что я не сказала? – Янка протянула руку, пытаясь коснуться его щеки, но Яр перехватил её запястье и до боли сжал.

– Так просто, да?

– Да. Я просто испугалась, Яр.

– Просто лишить меня звания. Просто лишить меня работы. Просто вышвырнуть меня на улицу. Для Журавлёвых просто всё.

– Ты что?.. – Янка запнулась. – Яр, ну я же не знала…

– Ты ни хрена не знала! – Яр уже орал. Запястье ныло теперь так, что Янка опасалась, что Яр сломает кость, но выдернуть по-прежнему не пыталась. – Ты не знала, что нельзя спать с мужиками. Ты не знала, что есть закон. Ты не знала, что твой отец чёртов депутат. Что тогда, при Советах, депутатом был, что теперь остался! И на что он способен – ты тоже не знала!

Янка молчала. Она побледнела и просто смотрела на Яра, не зная, что сказать.

Яр выпустил, наконец, её руку – рывком, будто заставляя себя разжать пальцы.

– Ненавижу тебя, мелкая дрянь! – бросил он и, отвернувшись, пошёл к лестнице.

Янка стояла какое-то время, прикрыв глаза, и пыталась успокоить бешено бьющееся сердце, а потом прошептала, уже не надеясь, что Яр услышит:

– Когда ненавидят, не дарят подарки каждый день.

Она последний раз глубоко вдохнула, унимая дрожь в голосе, и пошла во двор – Яра она решила больше пока не трогать.

Несколько часов Янка провела в тире. Стреляла она теперь почти без промаха и больше тренировалась быстро перезаряжать и переключаться с одного оружия на другое.

Стрельба успокаивала – в этом она полностью разделяла увлечение Яра. Теперь уже нравились ей и тренировки по рукопашному бою, которые закончились тогда же, в мае, когда Яру прострелили ногу.

Ей нравилось всё, что бы ни делал с ней Яр, даже если это причиняло боль.

Подумав об этом, Янка невольно обернулась и посмотрела наверх – в окно второго этажа, в котором отражалось закатное солнце. И там, за всполохами солнца, разглядела тёмный человеческий силуэт. Яр наблюдал за ней.

Янка расплылась в улыбке и помахала рукой.

***

Вечером приехал Вано.

Янка ожидала, что Яр отошлёт её наверх, тем более что настроение у неё так и не улучшилось.

Но, вопреки её ожиданиям, когда Вано вошёл в комнату и Янка встала, собираясь уйти, Яр положил руку ей на основание шеи и усадил обратно, на подлокотник кресла, на котором сидел сам.

Янка тут же скользнула рукой по его плечу, решив, что если её оставляют, то можно немного пошалить.

Яр обжёг её строгим взглядом и пропустил приветствие Вано, но тот особо и не ждал ответа. Сел на диван, положил на колени дипломат и раскрыл его так, чтобы видел хозяин.

Янка присвистнула и наклонила голову вбок, с любопытством разглядывая лежащую внутри в разобранном виде винтовку.

– Что это? – спросила она и попыталась встать, чтобы рассмотреть оружие поближе, но Яр поймал её за холку и усадил назад.

– «СВД», – сказал Яр, продолжая удерживать её на месте.

– У нас таких пятьсот штук. – Вано не смотрел на Янку. – Это новый уровень, командир. И новые деньги.