— Забудь — быстро произнёс я — Это твой напиток так действует. Ничего не хочу слышать об этом.

— Они были богами, Эдмон. Богами, понимаешь? А я — лишь демон Азарта. Каждый из нас поступил так, как посчитал разумным. И получил то, что заслужил.

Я шагнул к ней и обнял, прижал к себе, заставляя замолчать. И она прекратила, уткнувшись мне в грудь.

— Оставайся со мной — Азарт, теплая и нежная, прижалась ко мне, и я почувствовал, как во мне просыпается желание — Ты пройдёшь мой путь гораздо быстрее, я знаю. Какая-нибудь тысяча лет — и ты уже встанешь на соседнюю со мной ступень.

— Это слишком долго!

«Да к тому же у меня свой путь и свои цели».

— Да к тому же я не смогу держаться тысячу лет, и рано или поздно сгорю в пламени твоего возбуждения.

Дайкири подняв голову, посмотрела на меня и улыбнулась.

— Пожалуй, есть у меня один способ.

Я обернулся на звук — и увидел, как из-за двери выходит вторая Дайкири — такая же живая, веселая и даже, пожалуй, с более пышными формами. На ней было свободное платье с цветами.

— А… что происходит?

— Это я же — ответила вторая Азарт — Просто очень-очень упрощенный вариант.

Первая, та, что стояла передо мной, беззвучно растворилась, распавшись на мельчайшие частицы. Вторая подошла ко мне вплотную.

— Ощущения будут не те, но всё же так лучше, чем ничего.

Я притянул её к себе, но Азарт со смехом отстранилась и потянула меня за собой. Я пошел следом за ней, удерживая её руку в своей, и тут увидел, куда она меня ведёт. Диван. Гладкий, мёртвый, идеально правильный диван. Я огляделся в поисках более подходящего ложа, а потом, озарённый внезапной мыслью, поднял голову, разглядывая стеклянный купол над нами.

— Насколько этот твой вариант упрощенный? — обратился я к Дайкири — Ты выдержишь небольшое путешествие?

Она непонимающе посмотрела на меня, а я поднял левую руку и сконцентрировал немного энергии. В зале вспыхнула молния, ударила в прозрачный потолок — и бессильно опала. Ну конечно, надо полагать, Азарт наворотила здесь защиты. Слава Создателю, она поняла мой замысел, и мне не пришлось ни о чём просить. Над нею возник огненный шар из синего пламени и с грохотом ударил в купол.

Стекло взорвалось изнутри и рассыпалось на миллионы мельчайших осколков. С воем и свистом содержимое кабинета устремилось наружу, чтобы там разлететься во все стороны и, потеряв скорость, медленно кружить в бездонной пустоте. Поток подхватил и нас, вынося наружу, навстречу звездному небу. Теперь всё, что я наблюдал сквозь стену корабля, было прямо передо мной, и вокруг меня. Я поймал Дайкири и, притянув к себя, поцеловал. Жар снова опалил меня, но гораздо меньшей силы, чем прежде. Я скользнул руками по женскому телу и отбросил прочь её платье. Дайкири, рассмеявшись, провела руками по моему плащу, а затем резко развела их в стороны. Всё, что на мне было, тут же разлетелось на кусочки. Буквально всё — очевидно, тут поработали не только руки. Мы кружили, целуясь и отдаляясь все дальше и дальше от станции, среди вещей, которые вырвались из её кабинета.

Холод, давление, отсутствие воздуха и прочие пустяки открытого космоса не мешали нам. Я скользил руками по её телу, теплому, горячему, подрагивающему от моих прикосновений. Её дыхание стало сбивчивым, движения — порывистыми, а губы влажно заблестели. Но что-то меня смущало. Чего-то не хватало. Обхватив ладонью безупречную грудь Дайкири, я понял — не хватало жизни вокруг. Всё что нас окружало, несмотря на беспрестанное движение и мельтешение, терялось в этом мертвом мире. Слегка отстранившись, я взмахнул рукой, посылая легкие импульсы энергии в стороны. И тут же окружавшие предметы полыхнули слабым пламенем. Азарт тихонько рассмеялась в моих объятьях.

— Это же космос, Эдмон. Чтобы его зажечь, нужен огонь посильнее.

Она посмотрела вниз, и я проследил за её взглядом. Там, под нами, десятки кораблей, замедляя свой ход, ныряли в мигающие разными цветами ангары.

— Слишком далеко — прошептала она мне, а в следующую секунду мы оказались прямо там, в каких-нибудь десятках километрах от подходящих судов. Огромные металлические туши были повсюду.

— Погоди! Там же люди!

— Не волнуйся — с озорной улыбкой отвечала мне Азарт. Я почувствовал, как её руки отпустили мои плечи и скользнули вниз, как её ноги обхватили моё тело — Там грузовые корабли, и пострадают лишь роботы.

Удовольствие нахлынуло на меня, и тут же огни ангаров замигали в едином цвете, меняя его с каждой вспышкой. Ближайшие корабли растерянно замирали, неуклюже разлетались в разные стороны, вот один налетел на другой, и тут же оба они взорвались, ослепляя вспышками ядерного огня. Пламя гигантским столбом взметнулось вверх, устремляясь к нам, и в стороны, достигая других кораблей. Там спешно меняли курс, разворачивались, давая световые сигналы, и всё равно не могли избежать столкновений. Космос вокруг нас расцвел новыми огненными вспышками ядерных взрывов, и в этом царстве Хаоса мы любили друг друга.

Глава 8. Значит, нам пора прощаться?

— Значит, нам пора прощаться?

Мы стояли в кабинете, не менее роскошном, чем предыдущий, но здесь над головой был твёрдый потолок, а вместо одной из стен — панорамное окно. Оно выходило на развлекательный зал, вроде того, который мы посетили, но в этом в разных концах виднелось множество арен для боя. Рассматривая зал, я задержался с ответом, и тут один из развешенных на стенах экранов показал знакомую картинку — ядерные взрывы на фоне Центра Мироздания.

«Сегодня на станции произошла авария, в результате которой девять контейнеровозов были уничтожены — сообщила молодая красивая девушка бесстрастным голосом — Ещё тридцать семь получили различные повреждения. К счастью, из людей никто не пострадал…»

— А вот тому, что она говорит — я указал на экран — Можно верить?

— Обычно нет — ответила Дайкири — Но сейчас — да.

— Странная логика.

— Это же новости! — пожала плечами Азарт — Ты что, не видел их раньше?

На корабле Скарлетт пыталась показывать подобные выступления на экране, но мне было не до них. К тому же я мало понимал, о чём там идёт речь.

— Хорошо, что тебя не было на той войне — продолжила Азарт — Твоя жалость к людям порой доходит до абсурда.

Я не стал отвечать. Как объяснить им моё отвращение к убийству людей? Ведь каждый человек — концентрат