мой телефон и переходит в гостиную, опускаясь на огромный диван. Я следую за ним, сажусь на край на достаточном расстоянии, чтобы мы не касались друг друга.

Наблюдать за тем, как он читает весь этот мелкий шрифт, словно готов его разорвать, необычайно сексуально.

— Здесь нет ничего о талисманах, — замечает он, когда заканчивает.

— Талисманах? Я разрисовываю стену, — я подхожу ближе, пытаясь читать вверх ногами. Я сдаюсь и придвигаюсь к нему, заглядывая через плечо.

— Джеймс продаст эту работу с названием команды.

— Это его право.

— А твое — получить за это компенсацию. Каждый раз, когда кто-то использует мое лицо, мое имя, я получаю деньги.

— Каждый раз? — эхом отзываюсь я. Это ошеломляет. — Ты не можешь контролировать, когда кто-то тебя рисует. Ты не знал, когда я это делала.

— Думаешь, я не знал, что ты за мной наблюдаешь?

— Я была осторожна.

— Чушь собачья, — он хватает меня за бедра и тянет к себе на колени. Мои руки хватают его за плечи, чтобы удержать равновесие. — Ты смотрела на меня своими большими голубыми глазами…

— Я не делала этого! — возмущение нарастает, и я безуспешно пытаюсь вырваться из его хватки. — Какое отношение это имеет к моему контракту?

— Никакого. Я хочу, чтобы люди получали то, что заслуживают.

— И я заслуживаю большего, чем то, что зарабатываю? — я действую осторожно, потому что также уважаю его опыт в этой отрасли.

— Намного, блядь, больше.

Он засовывает телефон в пояс моих шорт.

Я делаю вдох, пытаясь сосредоточиться на его словах, а не на том, что его руки лежат на моих бедрах, а большие пальцы рассеянно скользят прямо над моим поясом.

— Но я уже подписала контракт.

— Я попрошу своего агента взглянуть еще раз.

Я прикусила губу.

— Ты сделаешь это?

— Конечно.

Теперь я смотрю на едва заметный принт дивана за его головой, потому что так легче думать, когда я не смотрю в его прекрасные глаза.

— Почему? Чего ты хочешь?

— Тебя, — грубо говорит он, и мое сердце замирает. — Я долгое время боролся с этим. Похоже, нам обоим было больно. Поэтому я решил попробовать что-то новое.

У меня пересохло в горле, пульс учащенно бьется.

Клэй — мужчина, который привык брать то, что хочет, не прося об этом. Когда я слышу, как он произносит эти слова, меня бросает в дрожь.

Меня все еще тянет к нему. Я не могу прожить день, не думая о том, что он делает, с кем он, не скучая по его сварливому лицу или медленной, неохотной улыбке.

Я хочу дать нашим отношениям еще один шанс.

Но я не стану снова бросаться на него. Теперь я буду действовать обдумано.

— Рисунок был в журнале «Архитектурал Дайджест», но там был не твой дом, — говорю я.

— Я одолжил его другу на неделю.

— И его случайно заметили во время съемки, — настаиваю я.

Он приподнимает плечо.

Проклятье.

— Почему ты веришь в меня? — спрашиваю я.

— Я верю в тебя так же, как верю в то, что солнце взойдет, а баскетбольный сезон начнется в октябре. Ты настоящая. Твой талант, твое сердце, все это. Ты настоящая, Пинк.

Мои ребра уже так напряглись, что невозможно сделать еще один вдох.

Боже, как же все запуталось, когда я сижу на нем в его квартире.

— Тогда почему ты сказал мне, что между нами все кончено? — тихо спрашиваю я.

— Я облажался, — Клэй хмурится, выглядя неловко. — Все шло так хорошо, что я сошел с ума.

— Это бессмысленно.

Он вздыхает.

— В последний раз, когда я заботился о ком-то, все быстро пошло наперекосяк. Я выглядел, как дурак, но больше того, это испортило меня изнутри. Когда мне плохо, спрятаться негде.

Надежда вернулась, в груди затеплилась искра возможности.

На заднем плане звучит музыка, но звук моего пульса громче. Я чувствую на себе его пристальный взгляд.

— Я заблокировала все упоминания о тебе в поисковой системе, чтобы не видеть твои истории и фотографии, — пролепетала я.

Его прикосновение пробегает по моим ребрам.

— Кажется, это справедливо.

— Я сожгла твою майку.

— Ты… — он качает головой, на мгновение закрывая глаза. — Черт возьми, я куплю тебе другую.

— У меня все еще есть письмо, в котором ты меня бросил.

— Ты, похоже, пироманьячка, так что используй это с пользой.

Я прикусываю щеку, когда раздается смех.

— Знаешь, та ночь в пабе ничего не изменила. Твой чудовищный член не перевернул мой мир.

— Только потому, что ты еще не почувствовала его внутри себя.

Покалывание между бедер усиливается.

— Я не уверена, что он вообще поместится.

— Ты можешь взять меня. Мне будет приятно, когда ты это сделаешь.

Я наклоняю голову.

— Для тебя или для меня?

— Для нас обоих, — Клэй накручивает прядь моих волос на палец, и его взгляд опускается к моим губам. — Обещаю, я буду двигаться медленно.

Я осознаю, как близко мы находимся, какие места соприкасаются.

Я хочу его так сильно, что мне становится больно.

— Я не могу снова ввязаться в это с тобой. Мне нужно время, чтобы прислушаться к своему сердцу. А его трудно услышать, когда ты находишься прямо здесь, между моих ног, и все кажется хорошей идеей. Хорошо?

Он медленно кивает, в его глазах пляшут огоньки.

Даже если мы начнем все сначала, это должно быть что-то новое.

Другое.

Эта идея зажглась в моем мозгу.

Я начинаю отодвигаться от него, и тут мой телефон выскальзывает. Я хватаюсь за него и снова смотрю на контракт.

Новый и другой.

— Вот и все! — восклицаю я, прижимая руку к его груди. — Я дополняю первоначальную концепцию. Я могу доказать, что изменения не предусмотрены контрактом.