- Топоры мои принеси, раз такой услужливый. Там их два в доме, один на антресоли...

- Их шесть-с, - поправил эльф услужливо. - Было шесть, но их уже отдали в городскую караульную службу за ненадобностью. Адрес дать могу, если угодно-с.

Хастред вздохнул. Не угодно ему было, он и сам знал, где тут арсенал и как неплохо он охраняется. Жаль, топоры были все как один со вкусом и знанием дела подобраны под его руку, дороги не в денежном отношении, а как бывает дорог хороший инструмент, от которого твоя жизнь на каждом шагу зависит.

- Обойдусь, - объявил гоблин. - А жене моей, как придет, скажи... А и Стремгод с ней, ничего не говори, расстанемся друзьями.

- Зря вы в таком случае ее племянницу об стену-то.

- Вот блин, - огорчился Хастред. - Нет, об стену-то вполне стоило, но что-то беспокоит меня, что девчонку от парня не отличил. Это, поди, и называется старостью.

- Не могу знать-с, - эльф высокомерно покривился. - Со старостью незнаком-с.

- Ну а ты-то мужик?

- Самый натуральный-с.

- Вот и держи тогда как мужик, - предложил раздраженный этим шкодливым хмырем Хастред и мощным крюком в челюсть закружил зазнайку, как веретено. - Ишь, будет тут мне бессмертием хвастаться.

Выдернул из мешка рапиру, хотел закинуть куда-нибудь на крышу, но оценил тонкую работу гравера и увесистые камушки в рукояти, да и заткнул обратно в мешок через горловину — принеся такое понимающему торговцу, можно не на один хороший топор выменять. Закинул мешок за плечо и с греющим осознанием выполненного долга отправился восвояси, в кабачок, где оставил профессора.

Интермедия, глава 9

Не сказать, чтоб кабатчик рад был оказаться укрывателем заговорщиков, но вот деньги его радовали несказанно — и то сказать, повладей заведением вблизи обители вечно нищих студентов, научишься ценить каждый грош. Хастред отнесся к этому с пониманием и щедро досыпал ему из кошеля, доставшегося от почившего Иохима. Прекрасный, как теперь помнится, был человек... гоблины вообще по природе незлопамятны, просто в моменте бывают шкодливы, почти всегда бездумно агрессивны и уж совершенно без исключений неспособны удержаться от ответа на вызов (а за вызов способны принять даже просьбу передать солонку).

Поскольку ни профессора, ни Эрвины в кабачке на этот раз не приключилось, Хастред с комфортом развалился на стуле и, игнорируя недоброжелательные взгляды хозяина, слегка вздремнул. Вялые студентики, еще не вылезшие из зимней спячки, угрозой ему не казались — утащить мешок с рукописями едва ли решатся, с ним убегать будет тяжело, а если вдруг по старой доброй традиции решат разрисовать спящему рожу красками, так это дело житейское. Пусть, если есть порох в пороховницах, ставят на кон пальцы, которые спросонья гоблин может и откусить. А публики реально опасной в этом районе не водилось — работать профессионалы криминального мира ходили в заведения зажиточных районов, отдыхать же предпочитали в той же Подземке.

Итак, Хастред как раз успел немного отдохнуть, когда в сон его проник голос словно бы из далекого прошлого — уверенный, энергичный фальцет, который много раз зачитывал интереснейшие лекции и совсем не похожий на бессильное старческое дребезжание нынешнего профессора Альшпрехта.

- Вот и мы! Будьте любезны, дорогой мой, закусить нам чем бог послал... и, бога ради, не надо больше этого вашего, бррр, пойла, от него голова разламывается и печень, кажется, отлетела.

- От старости у вас печень отлетела, - язвительно парировал глуховатый голос Эрвины. - Не столько вы и выпили, а я вот с удовольствием... пойла тоже давай, человек!

Хастред разлепил глаза и зачем-то сделал вид, что и не спал вовсе, а просто о высоком задумался. А ноги из сапог вытащил и разложил на мешке сугубо для того, чтоб натертые мозоли от этого самого высокого не отвлекали. Мозоли он успел натереть новыми сапогами, которые прихватил по дороге взамен расхристанных прежних, причем в этот раз выбирал не по модности, а по долговечности, ну и стальная оковка мыска очень приглянулась. Помним же про бездумную, практически невинную агрессивность, которая спокон веков корректирует все гоблинские вкусы и чаяния. В мире, поди, нет ни единого гоблина — коллекционера марок, а вот коллекционировать топоры много охотников, есть даже ассоциация филасекуристов, сплошь состоящая из гоблинов, орков и дварфов.

Судя по довольной физиономии профессора, если по этому давно просроченному и растрескавшемуся караваю допустимо было читать эмоции, что-то интересное он выудил из вверенной ему тетради. Эрвина приоделась, но не в какие-то огорчительные бабские тряпки, а в одежду самую что ни на есть практичную — штаны в облипку, выгодно очерчивающие сильные ноги, короткий походный камзол на шнуровке, даже узкую зеленую охотничью шляпу с перьями подобрала под цвет композиции. Мечом не обзавелась, но заимела солидного вида поясной кинжал в локоть длиной, причем новеньким он отнюдь не выглядел — вероятно, успела побывать дома. Шрам под глазом, как показалось Хастреду, слегка поутратил в яркости, словно был наспех замазан тональным кремом, или как там эта ерунда называется.

- Тулуп, - презрительно напомнила воительница Хастреду, усаживаясь напротив него.

- И чего? - осведомился гоблин устало.

- И ничего, тулуп. Просто чтоб ты знал, я все помню.

Хастред беспомощно пожал плечами. Еще один Чумп на его голову. Но чумповы-то издевки хотя бы понятны были и ни к чему не вели, а тут поди улови момент, когда она дозреет время с тебя, тулупа, начать отпарывать пуговицы или попытается сдать мимохожему правохранителю как международного террориста.

- Дети, не ссорьтесь, - воззвал профессор, на стул сперва положил плоскую кожаную сумку, которую принес с собой, а на нее уже усадил свой костлявый зад. - Хотя ваше дело молодое, оно наполовину из ссор, чтоб примиряться был повод, - кустистые седые брови профессора исполнили многозначительный танец, слишком сложный для понимания гоблином, пусть даже грамотным. - Но, как говорится, делу время, потехе час. Позвольте уж мне отчитаться о проделанной работе, и я вас ко всестороннему облегчению оставлю.

Хастред, не найдя ничего лучшего, жестом предложил ему излагать, а сам глотнул пива, обнаружил, что оно степлилось, но тем не менее допил кружку и помахал рукой в воздухе, призывая пивную фею для нового захода. Эрвина победно фыркнула и откинулась на спинку стула, вызывающе скрестив руки на груди.

- Итак, - профессор выложил на стул свои перекрученные многолетним артритом лапки и торжественно выпрямился. -