Отвратившись этими убийствами, мой господин граф Фолькмар вторично попытался бросить армию и вернуться домой, но мне пришлось напомнить ему, что он дал клятву отвоевать Иерусалим и если по какой бы то ни было причине он откажется блюсти ее, то будет навечно отлучен от церкви, так что у него не было иного выхода, кроме как оставаться с нами, и я утешил его: «Разве не лучше, чтобы рядом с Гюнтером ехал честный человек, удерживая его». Но, думаю, даже в этом случае мой господин Фолькмар оставил нас, если бы не его жена Матильда, которая убедила графа, что он обязан остаться, и тем, что потом случилось с графиней, она в определенном смысле была обязана самой себе».

Резня евреев продолжалась до того дня, когда две девочки семнадцати лет, стоя бок о бок перед толпой приближающихся насильников, точными движениям перерезали друг другу горло. Два человека не в состоянии убить друг друга таким манером, но у еврейских девушек получилось.

– Бога ради, остановитесь! – в сотый раз взмолился Фолькмар, и, когда его жена увидела двух мертвых евреек, которым было столько же лет, сколько ее дочери Фульде, – но даже в смерти они были красивее ее, – она кинулась к ним и стала целовать их пепельные губы.

Вот тогда и прекратились убийства – но тридцать тысяч евреев уже были мертвы, и великий Крестовый поход тонул в крови.

Поход через Австрию носил более мирный характер. Теперь, когда внимание рыцарей больше не отвлекалось на евреев, они получили возможность присмотреться к женщинам, которые сопровождали их, и каждый нашел себе одну-другую, которые ублажали рыцаря в длинном пути. Было немало приятных ночей в стогах сена под звездами. Гюнтер держал при себе и ту молодую женщину, что досталась ему при первом рейде, и проститутку из Шпейера; Фолькмар же оставался рядом с женой и дочкой, моля Бога, чтобы этот сброд, в рядах которого он оказался против своей воли, наконец добрался до Константинополя, где был назначен общий сбор всех сил.

Но в Венгрии Гюнтер и его немцы попали в беду. Не минуло и месяца, как через эти места прошли орды Петра Отшельника. Денег у них не было, и они встретили самый плохой прием, потому что разоряли поля и грабили венгерских крестьян, – и вот урожай посеянных семян ненависти пришлось пожинать людям Гюнтера. В первом же городе крестоносцы убедились, что купцы закрыли свои лавки, зная, что, открой они их, им ровно ничего не заплатят. Им не удалось найти ни крошки еды. Гюнтер отдал приказ: «Взламывайте лавки и берите все, что нужно!» Произошла небольшая стычка, в которой были убиты всего две дюжины венгров.

– Во имя Господа! – воскликнул Гюнтер, когда собрал своих людей на окраине города. – Они думали причинить нам неприятности, но мы воинство Господне!

– Давайте вернемся и разнесем их, – предложил один из помощников Гюнтера, и какое-то мгновение разгневанная толпа колебалась, не устроить ли еще одну бойню, но графу Фолькмару удалось уговорить ее спуститься ниже по течению реки, и резня не состоялась.

Из всех рыцарей, возглавлявших поход, он был самым старшим и конечно же самым умным. Он указал своим младшим спутникам, что их основная задача состоит не в том, чтобы ссориться с венграми. Они должны добраться до Константинополя, сохранив в своих рядах как можно больше бойцов.

– Враг ждет нас в Азии, – продолжал напоминать он.

Но когда жители второго города – которых уже успели предупредить посланцы из первого – перекрыли ворота, отказываясь впустить в них хоть одного крестоносца, Гюнтер взорвался.

– Открывайте ворота, – заорал он, – или я спалю их! – Венгры отказались, и город занялся пламенем. Если какой-то венгр пытался спастись, то падал, проткнутый стрелами. Город был уничтожен.

С этого дня и началась война между венграми и крестоносцами. Когда те добирались до какого-то города, то в нем уже не было ни одного жителя и ни крошки еды. Нависла угроза голода. Безжалостные венгерские налетчики ловили отставших и убивали ослабевших германцев. Лошади обезножели, повозки вышли из строя, и, подвергаясь непрестанным нападениям, Гюнтер потерял восьмую часть своих людей.

И когда растерзанные колонны крестоносцев наконец добрались до Болгарии, у всех вырвался стон облегчения. Болгария недавно перешла в христианство и была готова принять крестоносцев – но с одной оговоркой. Священник первого же болгарского города, который выслал эмиссаров для приема путников, предупредил Венцеля: «Скажи своим рыцарям, чтобы они достойно вели себя, а то у них будут неприятности».

Венцель пригласил к себе Гюнтера и Фолькмара и сказал им слова, которые потом занес в свои хроники:

«Господа мои, все мы видели в Венгрии, какими бедами может обернуться отсутствие христианских добродетелей, и посему молю вас – прикажите своим людям вести себя, как подобает армии Бога, и да будем мы благородны по отношению к болгарам, поскольку они почитают того же Иисуса Христа, что и мы, и да послужим мы им живым примером, что означает братство креста». Но то ли они не усвоили моих слов, то ли не передали своим людям, но, когда открылись ворота, за которыми лежала рыночная площадь, наши люди, изголодавшиеся и покрытые ранами после сражений в Венгрии, набросились на бедных болгар, как варвары, забирая их товары под честное слово. Мужественные горожане умело защищались, и разгорелось сражение, в котором многие погибли. Крестоносцы разъярились и кинулись обыскивать дома в поисках женщин, с которыми обращались весьма постыдным образом. Многие были убиты, и то был скорбный день для тех, кто носил одеяния со знаком креста».

Последовало неумолимое возмездие. Если венгры, налетев, не знали жалости, то здесь в Болгарии дела были куда хуже, и днем 15 июля 1096 года нахлынувшая толпа босоногих крестьян окружила отряд, с которым двигался граф Фолькмар и его семья. В плен попали почти семьсот немцев. К своему ужасу граф увидел, как болгары стали аккуратно сносить им головы, но Фолькмара спас узнавший его крестьянин, который крикнул: «Вот за этого и за его семью можно получить выкуп!» Фолькмара доставили в Софию, где заключили в тюрьму.

В определенном смысле ему из всех участников Крестового похода повезло больше всего, потому что, пока он томился в тюрьме с женой и дочерью, дожидаясь появления Венцеля с выкупом, Гюнтер и его рыцари в непрестанных боях, проливая реки крови, пробивались через Болгарию, где оставили почти треть своего воинства. И когда наконец они все же добрались до Константинополя, то увидели, что путь им преграждают могучие стены этого города.

– Открывайте ворота, или мы снесем город с лица земли! – пригрозил Гюнтер, но византийские христиане бросили на него опытную армию, которая нанесла немцам страшное поражение. На поле боя осталось еще девятьсот человек. Присмиревшие крестоносцы оставили в покое волшебную восточную столицу и успели присоединиться к Петру Отшельнику, который собрал небольшой флот, чтобы переправиться из Европы в Азию.

Полный глубокого волнения, Гюнтер стоял на носу своего судна, дожидаясь мгновения, когда он спрыгнет на азиатский берег, откуда уже по-настоящему двинется к Иерусалиму. Из шестнадцати тысяч пилигримов, которые вместе с ним вышли из долины Рейна, осталось менее девяти тысяч, но, когда корабли пристали к берегу, они закричали в едином порыве: «Да свершится воля Божья! Сокрушим неверных!» Так было положено начало подлинному Крестовому походу.