И снова Вальтер велел ей заняться ребенком. И снова она ответила ему набором гортанных звуков. В этот раз она обернулась, и я увидел, что это совершенно не та женщина, с которой я разговаривал. Она словно переживала раннюю стадию какого-то приступа. Кожа пылала, взгляд стал диким, губы растянуты, обнажая оскал.

То, что раньше казалось признаком красоты и живости, теперь больше походило на проявление поглощавшей ее болезни. Она слишком сильно светилась, словно пожираемый лихорадкой человек, готовый вскоре сгореть в ужасающем огне.

Она опустила одну руку между ног и начала самым волнующим образом себя гладить. Поведение, подобное тому, что она демонстрировала, вы могли бы увидеть в сумасшедшем доме.

– Терпение, – сказал ей Вальтер, – обо всем уже позаботились. Теперь иди и присмотри за ребенком.

Наконец, она уступила его просьбе и ушла в другую комнату. Пока я не услышал плача, я даже не знал, что у них есть ребенок, и мне показалось странным, что Элиза об этом не упомянула. Я лежал там, притворяясь спящим, и пытался придумать, что мне делать дальше. Может быть, мне следует сделать вид, что я проснулся, и сказать хозяину, что в конце концов передумал пользоваться его гостеприимством? От этой мысли я отказался. Я останусь там, где лежу. Они не будут обращать на меня внимания, пока думают, что я сплю. Или я на это надеялся.

К этому времени плач ребенка стих. Присутствие Элизы его успокоило.

– Убедись, что ему хватит, прежде чем уложишь, – услышал я слова Вальтера. – Я не хочу, чтобы он просыпался и кричал, когда ты уйдешь.

Из этого я заключил, что она кормит ребенка – это объясняло щедрую полноту ее грудей. Они были налиты молоком. И я должен признать, что даже после зрелища, устроенного Элизой перед окном, я ощутил легкий укол зависти к ребенку, который сосал эту прекрасную грудь. Потом я снова вернулся к мыслям о том, что же здесь происходит. Кем был подошедший к двери мужчина? Может, любовник Элизы? Если так, зачем Вальтер давал ему деньги? Могло ли быть так, что старик нанял этого типа, чтобы удовлетворить свою жену, потому что сам он на это не способен? Были ли ужимки Элизы у окна простым эротическим предвкушением?

Наконец, она вышла из детской комнаты и очень осторожно закрыла дверь. Муж и жена поговорили шепотом – я не разобрал ни слова, но от этого у меня появились новые вопросы. Предположим, они сговариваются меня убить? И я вам скажу, что моя шея в этот миг казалась мне слишком открытой…

Но мне не стоило волноваться. Через минуту они закончили шептаться, и Элиза вышла из дома. Вальтер в свою очередь присел у огня. Я слышал, как он наливает себя выпить и шумно пьет, а потом наливает снова. Очевидно, он топил свои печали, или хотя бы старался это сделать. Он продолжал пить, бормоча что-то себе под нос, и со временем в бормотании появились плачущие нотки. Вскоре он всхлипывал.

Более не в состоянии этого выносить, я поднял голову со стола и повернулся к нему.

– Герр Вольфрам… что происходит?

По его лицу, скрываясь в бороде, катились слезы.

– О, друг мой, – сказал он, покачав головой. – Я даже не знаю, с чего начать. Это ночь невыразимой грусти.

– Вы желаете, чтобы я оставил вас наедине с вашим горем?

– Нет. Нет, я не хочу, чтобы вы туда сейчас выходили.

Разумеется, мне хотелось узнать, почему. Он боялся, что я что-то увижу? Я встал из-за стола и подошел к нему.

– Тот мужчина, который подходил к двери…

Вальтер скривился при этом упоминании.

– Кто он?

– Его зовут доктор Скал. Насколько я знаю, он англичанин.

Я ждал дальнейших объяснений, но когда их не последовало, сказал:

– И друг вашей жены.

– Нет. Это не то, что вы думаете, – он налил себе еще бренди и выпил. – Вы считаете, они любовники. Но это не так. Поверьте, у Элизы нет ни малейшего желания находиться в обществе доктора Скала. Или в обществе любого гостя этого дома.

Я предположил, что последнее замечание было уколом в мой адрес, и начал было говорить что-то в свою защиту, но Вальтер отмахнулся от протестов.

– Не переживайте, – сказал он. – Меня не оскорбили взгляды, которые вы бросали на мою жену. Как вам удержаться? Она на редкость привлекательная женщина, и я бы удивился, если бы молодой человек вроде вас не попытался ее соблазнить. По крайней мере, мысленно. Но позвольте сказать, мой друг, вы ни за что не смогли бы ее удовлетворить, – он позволил этой фразе на миг зависнуть в воздухе, потом добавил: – Как и я, разумеется. Когда я на ней женился, то был уже слишком стар, чтобы стать ее мужем по-настоящему.

– Но у вас есть ребенок.

– Мальчик не мой.

– Значит, вы растите этого ребенка, хотя он не ваш?

– Да.

– А где его отец?

– Боюсь, он мертв.

– А, – все это начинало выглядеть очень трагичным. Элиза беременна, отец ребенка мертв, и Вальтер спешит на помощь, спасая женщину от бесчестья. Такая история сложилась у меня в голове. Единственной частью, не укладывавшейся в эту аккуратную схему, оставался доктор Скал, чье сокрытое плащом присутствие так сильно меня встревожило.

– Я понимаю, что это не мое дело… – начал я.

– И лучше бы так и осталось.

– Но у меня есть еще один вопрос.

– Спрашивайте.

– Какого рода доктор этот Скал?

– А, – Вальтер опустил стакан и уставился в огонь. В камин довольно давно не подбрасывали дров, и теперь там осталась лишь кучка пылающих углей. – Достопочтенный доктор Скал – некромант. Он занимается наукой, которую я не могу сказать, что понимаю.

Он наклонился ближе к огню, словно разговор о таинственном человеке проморозил его до костей. Я ощутил нечто схожее. Я очень немногое знал о занятиях некромантов, но понимал, что они работают с мертвецами.

Я вспомнил кладбище и первые слова Вальтера:

«Не слишком мудро будет лечь здесь спать этой ночью».

Внезапно я понял. Я поднялся на ноги, чувствуя, как гудит еле протрезвевшая голова.

– Я знаю, что здесь происходит, – объявил я. – Вы заплатили Скалу, чтобы Элиза могла поговорить с мертвецом! С отцом ее ребенка.

Вальтер по-прежнему смотрел на огонь. Я подошел ближе к нему.

– В этом все дело, так? И теперь Скал устроит для Элизы какой-нибудь жалкий фокус, чтобы убедить ее, что она разговаривает с духом.

– Это не фокусы, – ответил Вальтер и впервые за этот зловещий разговор поднял на меня взгляд. – Боюсь, то, что делает Скал – оно настоящее. Вот почему вы должны остаться здесь, пока все не закончится. Вам не нужно ничего…

В этот момент он осекся, оставив фразу незаконченной, потому что раздался голос Элизы. Не слова, а рыдание. Потом еще одно, и еще. Конечно, я знал, откуда они доносятся. Элиза была со Скалом на кладбище. В ночной тишине ее голос разносился далеко.