– Да… Но он нас не понимает. Он вообще не знает о тебе, – ответила я. – Я и сама не знала, пока не оказалась здесь.

– Мама, пусть он нас заберет!

– Молчи, – велела я. – Если он нас не узнает, – вернее, меня, о тебе, говорю же, он и не слышал, – то сам останется здесь…

– И тогда я с удовольствием уступлю ему место вожака, – вставил гнедой.

Да, это был Винсент, осунувшийся, небритый, но его темные глаза горели нехорошим огнем.

– Верни мне мою жену, – сказал он негромко.

За его спиной стоял Волк и… тут я пожалела, что не могу протереть глаза, а только тряхнуть гривой, – Элла! Ее-то зачем сюда принесло? И нет ли в этом подвоха?

– Выбирай, – улыбнулась фея. – Это кто-то из наших лошадей.

– Ну уж явно не жеребец, – фыркнул Винсент и прошелся перед нами. – Эти слишком стары…

Фрида и Мирта возмущенно всхрапнули.

– Следовательно, – продолжил муж, положив руку мне на шею, – вот эта вороная – моя Маргрит. А это…

Я затаила дыхание.

– Судя по масти, это мой сын, – продолжил Винсент. – Как его назвала Маргрит, если могла это сделать, не знаю, но, скорее всего, она дала ему имя Людвиг. Я так хотел.

– Ты угадал дважды… – негромко произнесла фея. – Что ж, забирай их! Они твои!

Я не сразу поняла, что стою на двух ногах, покачнулась и едва не упала, но Винсент одной рукой подхватил меня, а другой поймал сына, который и вовсе не знал, каково это – ходить по-человечески.

– Я… я в порядке, – выговорила я. Ох и нелепо же я выглядела в бальном платье!

– Я вижу, – сказал Винсент, – держи сына.

С этими словами он бесцеремонно задрал мне юбку. Спасибо, пояснил:

– Ребенка же нужно чем-то прикрыть, а твои нижние юбки вполне подойдут. Я, признаюсь, не рассчитывал на такой сюрприз, так что детской одеждой не запасся…

– Да мой плащ возьмите, – предложил Волк, – я-то и так не замерзну!

– Тоже пригодится, – кивнул Винсент отобрал у меня Людвига и всучил ему. – У тебя уже опыт есть, вот и займись.

А я впервые увидела сына по-настоящему. Он был вылитый отец… или я, поди пойми, если оба темноволосые, темноглазые и с резкими чертами лица! На взгляд ему было года четыре, а может, и больше… Поди пересчитай с лошадиного века на людской!

– Э-то па-па? – выговорил вдруг Людвиг.

– Да, – ответил Винсент. – Это я. Потом объяснимся, а пока, милостивая фея, мы имеем честь откланяться.

– Идите, – безразлично сказала она. – Имеете право. Отсюда я вас выпущу, а дальше…

– Не первый раз идем, – оскалился Волк. Я все хотела спросить у него об Агате, но это было не к месту и не ко времени. Но если муж сказал, что у того имеется опыт, значит, все прошло благополучно.

– Волк, – сказал Винсент, – я возьму жену, а тебе доверяю мальчика. Элла?

– Сударь… минуту, прошу!

Честно говоря, я не ожидала этого от тихой и скромной девушки, какой всегда знала Эллу. Во всяком случае, от затрещины, которой она наградила фею, та чуть не упала. Уж попятилась точно – это мы все видели.

– Ненавижу тебя, – сказала Элла сквозь зубы, – ненавижу! Зачем ты это сделала? Поманила меня мечтой о принце, заморочила голову, а что вышло?

– А разве тебя не мучит мачеха? – ядовито улыбнулась фея.

– Нет, – ответила та. – Ты сама видела, что она взяла меня на бал. Не в твоем волшебном наряде, в самом обычном, но взяла. И я была не хуже других девиц! Обошлась без колдовства, и офицеры меня приглашали, и много кто еще…

– Ну что ж, желаю счастья, – сказала фея и обернулась ко мне. – Из-за тебя и твоего упрямого мужа, Маргрит, игра закончилась ничьей. Ну да ничего, не ты первая, не ты последняя… Ступай прочь и помни мою доброту! Твоя-то покровительница придумала бы еще какое-нибудь испытание!

– Ничего, посмотрим, чья возьмет, – ответила я и сказала: – Элла, к тебе когда-то сватался молодой офицер, ведь так? Я слышала от отца.

– Да, – она посмотрела на меня расширившимися глазами. – Папа отказал ему… Сказал, я еще мала, мне только сравнялось пятнадцать, а тот человек был небогат… Маргрит?

– Ты встречалась с ним у колодца? И он дарил тебе всякие пустяки?

– Да… Но откуда ты…

Она вдруг осеклась и развернулась к лошадям. Все смотрели с интересом – особенно наши старые клячи Фрида с Миртой, – только гнедой отвернулся.

– Дитрих, – уверенно сказала Элла, указывая на него рукой. – Ты – Дитрих!

– Ну, знаете ли… – процедила фея, когда на пол свалился молодой мужчина в обтрепанной военной форме, – это уж чересчур! Убирайтесь все отсюда!

– Погодите-ка, сударыня, – произнес Винсент. – Все эти лошади были людьми, так? Тогда я забираю их.

– Но…

– Никаких «но». Наколдуете себе других. Маргрит?

– Что?

– Ты знаешь их имена? Знаешь, откуда они?

– Конечно, – кивнула я. – Только о мальчике ничего не известно, его в колыбели подменили, а имя ему дали тетушки. По возрасту если только отыскать, они считали.

– Ничего, найдем. – Он взглянул на маленький табун. – Идемте. А вы, госпожа фея, подумайте о том, что бывает, когда заиграешься. Особенно если играешь сразу за обе стороны.

Она промолчала, а я спросила:

– Вы о чем?

– Я сжег твою куклу, – ответил он. – Так будет понятнее?

– Да, – выговорила я после паузы. – Это не разные феи, это одна и та же, верно?

– Но какой смысл играть самой с собой?! – выкрикнула Элла, которая никак не могла поднять Дитриха. Он совсем разучился ходить по-человечески. Волк сунул мне Людвига обратно и поставил беднягу на ноги.

Франк подошел ближе и ткнулся мордой, мол, сажай на меня, уж свезу бывшего вожака. Волк закинул Дитриха ему на спину, и тот неуверенно взялся за гриву.

– Смысл игры в самой игре, – брезгливо сказал Винсент. – Им нравится забавляться, переставляя игрушки, как делают дети. Элле был обещан принц. Ты же хотела замуж, лишь бы подальше от мачехи? Ну вот… А Маргрит досталось сложное задание, но ей это по плечу даже без волшебных финтифлюшек. А еще под ногами путался я, и это делало игру еще интересней, не так ли?

– Ты очень догадлив, – протянула фея. – И ты прав, игра вышла очень интересной. А теперь уходите. Так и быть, я отпущу вас… Но знайте, у принцессы родится дочь. И когда ей исполнится…

И в этот момент Волк прыгнул, обернувшись зверем уже в полете…

– Недосказанное пророчество не считается, – проворчал он, отхаркавшись. Я крепче прижала к себе Людвига, а муж обнял нас обоих. – Уж мне ли не знать!