Из любви к искусству, что называется. Она знала, что я привилегированный пленник, ее раздражал Альдо, а делать на вилле было решительно нечего. Однако я уверен, стоит мне отреагировать хоть раз ожидаемым образом, как она плеснет мне в лицо ведро ледяной воды. Поэтому я продолжал придерживаться нейтрального рабочего тона, делая вид, что не замечаю ее игры.

– Здесь так скучно… – протянула девушка и надула губки, словно готовилась к селфи. – Совсем нечего делать.

– Скука – это очень хорошо, – искренне ответил я. Решительно сдвинул Челию в сторонку и закрыл дверь у нее перед носом, добавив уже изнутри: – Не беспокоить, у меня работа. Идите с Альдо поиграйте, в конце концов, у вас прекрасно это получается.

Однажды эти двое устроили спарринг перед домом на лужайке. Убили двух зайцев сразу: провели тренировку и продемонстрировали недостижимый для меня уровень владения собственным телом. Очень прозрачное послание вышло. Я отреагировал на него звуком «пф-ф» и больше за поединками видящего с протектором не наблюдал.

Дождавшись, пока мягкие шлепки босых ног не затихли в отдалении, я выдохнул с облегчением. Держать оборону становилось все сложнее, месяц воздержания тоже не облегчал задачи. Что сделает эта стерва в следующий раз? Перехватит меня в эротическом белье? Надо бы как-то пресечь эти игры. Может, выдать ей парочку историй из ее прошлого? Пусть задумается над тем, стоит ли злить пророка. Хорошая мысль, займусь этим после литовского священника.

Активировав покров, сделавший комнату недоступной для прослушивания, я уселся прямо на пол, установил небольшое зеркальце так, чтобы оно отражало мое лицо, и зажег ароматическую свечу. Убедился в том, что подготовка прошла как надо, и заговорил:

– Здесь тихо и скучно, что вполне меня устраивает. Пес дал мне новое поручение. Я его выполню, чуть позже расскажу, в чем дело. Есть непонимание ряда деталей. Вы уже на месте? Устроились? Надо бы поговорить.

Поднял свечу к лицу и задул ее, символизируя конец связи. И принялся ждать ответа Экхарта.

С немцем все вышло не совсем так, как считал магистр доминиканцев. Парадоксально звучит: я его сдал, но я же и помог бежать. Ну что делать, все очень запутано в моей жизни.

Осуществленная мной комбинация была проведена на грани фола. Шесть дней назад, вывалив на святого отца информацию о предателе-иезуите, я вернулся в келью, зажег свечу и «записал видеописьмо» для него в стиле «Миссия невыполнима».

Я понимал, что обмануть пророка с его опытом мне не удастся. Он еще не успел меня изучить досконально, и только поэтому мое «предательство» в отношении человека, вытащившего начинающего ткача из ловушки папистов, прошло успешно. Будь у него чуть больше времени, не используй я импульсивное и не просчитываемое решение, ничего бы не вышло. А расскажи я ему про свой план честно и открыто, мы бы еще несколько дней переписывались, выясняя, кто главнее. И неизвестно, чем бы все закончилось.

Разбрасываться союзниками в моем положении, даже такими отмороженными, стал бы только идиот. А союзником ткачом, да еще и находящимся фактически на моей стороне, предложившим мне новый тип связи и практически неограниченные возможности для плетения – на такой поступок способен был лишь идиот клинический.

«Бегите, – говорил я в мягкий полумрак (зеркала у меня тогда под рукой не оказалось). – Я рассказал о вас и вашей деятельности магистру ордена доминиканцев. Очень скоро (счет, скорее всего, идет на часы) правду о вас узнает и ваше руководство. Я понимаю вас, вы злитесь, но поверьте, так было нужно мне и, как ни парадоксально, вам.

Потом, будет время, посмотрите меня внимательно и поймете, что я прав. Вы уже выработали свой ресурс, ваше раскрытие было только вопросом времени, так как методы воздействия стали привлекать внимание. Если вы действительно хотите разрушить планы Ватикана, делайте, как я говорю. Покиньте Европу и отправляйтесь к русским. Не выходите на связь, постарайтесь защититься от наблюдения других провидцев. В Благовещенске найдите Самойлова или Юсупова, скажите, что от меня. Они помогут вам скрыться так, что никакая ищейка не найдет».

Через минут двадцать, зайдя в его нить, я нашел там короткий «ролик», в котором немец секунд тридцать молча и без выражения смотрит в зеркало, после чего говорит: «Согласен» – и гасит свечу. А утром я узнал, что провидец не просто сбежал, но и вырезал весь монастырь. Все-таки надо что-то делать с этой его привычкой к радикальным действиям.

С тех пор мы не общались. Заходя в поле, я старался даже в сторону его нити голову не поворачивать. Просто на всякий случай. Сегодня пришла пора наладить связь с домом.

Примерно раз в пять-семь минут я заходил в поле и проверял его нить: пуш-уведомлений, как и строки поисковика, у поля не было. Наконец на четвертый раз я нашел записанное для меня послание.

Экхарт изменился. Щетина на подбородке, взгляд менее уставший, и выражение лица, как у человека, который спрыгнул со скалы и все еще не верит, что сделал это. Вместо сутаны он был одет в клетчатую рубаху. Свеча перед зеркалом ничего не освещала, поскольку в комнате и без нее было полно света. Амальгама отражала еще и Пояркова, стоящего за спиной пророка.

«До сих пор не знаю, чего я хочу больше: убить вас или пожать вам руку», – заговорил немец.

Князь за его спиной позволил себе легкую понимающую улыбку.

Глава 17. Камень и лавина

«Переписывались» мы с Экхартом несколько часов. В промежутках я бродил по инфополю, просматривая различную информацию, в том числе вероятности ближайшего будущего литовского священника, назначенного на роль жертвы. Его нить обрывалась именно таким образом, как и рассказывал Доминик – выстрелом почти в упор. В лицо. Симпатичное улыбчивое лицо человека, который, сам того не зная, стал частью глобального замысла Ватикана. Камешком, которому предстоит стать началом лавины.

Мне даже жаль его было немного, тем более что я с ним как бы даже познакомился. Хороший, светлый человек, священник-ординар, верящий искренне, но без присущей знакомым мне католикам одержимости.

Я мог бы даже его спасти. Это было совсем несложно: короткое послание Пояркову – и вся интрига доминиканцев рассыпалась бы, как домик из детских кубиков. Эта интрига. Но я не для того потратил столько времени и усилий, чтобы пустить все прахом из-за приступа глупой жалости. К тому же, если верить немецкому провидцу, чьи слова я тоже проверял в инфополе, умереть предстояло миллионам людей. Ричардас был даже не первым.

– Основная цель Ватикана – спровоцировать применение царского дара, – объяснял Экхарт в своем сообщении. – Им даже не важно, кто сделает это первым: русские или литовцы. Главное, чтобы удар произошел, и возникла Пустошь. Это их цель.

Естественно, никто не собирался использовать разрушительную магию королевской крови из-за убийства какого-то там