всем. Юля и Элина варили уху. Роман Александрович сидел у палатки на рыбацком стульчике Могильникова, что-то записывал в маленьком блокноте. Эдкевич ушел на поиски отличного кадра. Тощий с Леей сидели вместе на скале, смотрели на закат и молчали, наслаждались обществом друг друга.

Кира присела рядом с девушками — поварихами и тоже о чем-то задумалась.

Настроение Дарьяна заметила Юля.

— Эй, ты чего такой поникший? Из-за ноги?

— Нет, из-за отца, — нехотя буркнул парень.

— Все злишься на него? — снова спросила Юля.

— Никак не могу смириться с тем фактом, что он нас бросил. Бросил маму, когда она еще беременной была. Не могу ему этого простить… Никак.

— Разве ты не видишь, как он старается для тебя? — вмешалась Кира. — Разве не видишь, какие он подвиги тут совершает ради тебя, да и для всех?!

— Я понимаю, но куда ценнее был бы подвиг, если бы я чувствовал отцовскую поддержку в своей жизни. Совет, ремень, шлепок по плечу с фразой — «ты сильный — сын, ты справишься!» Мама рассказывала, что к ним какие-то отморозки в день города пристали. И он сбежал, в семью не вернулся. Сразу себе другую нашел.

— Не похоже это на Могильникова, — протянула Юля.

— Юля, подожди, — попросила девушку помолчать Кира.

— Ты меня по имени назвала? — удивилась та. Кира с трудом улыбнулась ей в ответ.

— Дарьян, не хотела говорить, но считаю, сейчас — самый подходящий момент, — выговорила Кира.

— О чем ты? — повернулся к ней Даряьн.

— Твой отец спас в тот вечер мою маму… — и Кира рассказала историю того рокового дня, упомянула сына Николая Куппоне.

— Кого? — воскликнул Дарьян.

— Чиновник влиятельный, — ответила Кира.

— Этот влиятельный чиновник — мой отчим! — занервничал Дарьян.

— Вот это страсти! — Элина принялась протирать очки.

— А я знаю его, сына Куппоне. Виделись как-то на мероприятии, когда я с Марком встречалась. Мерзкий парень, считал, что раз все купить может — он царь. Полная безнаказанность… Подожди! Выходит, он твой сводный брат? — издала короткий смешок Юля.

— Тебе смешно? — возмутился Покровский.

— Нет! Просто, видно, что вы из разных семей. В начале похода ты себя так же вел, мажор, при деньгах… — не договорила Юля.

— Но вскоре мы все заметили, что хамишь ты и рычишь вовсе не из-за вседозволенности, а из-за обычных человеческих неудач в жизни и, как оказалось, из-за душевной травмы, связанной с отцом, — вмешалась Элина. Все посмотрели на нее.

— Вы чего? Я много книг по психологии прочитала, замечаю такие вещи, — пожала плечами девушка.

— В общем, — продолжила Юля, помешивая уху, — ты стараешься быть плохим, но человек ты хороший, Дарьян, как не крути.

— Я действительно думала, что ты потерянный человек, приятно удивляешь, — отреагировала Кира на слова Юли. Та скорчила гримасу в ответ, но промолчала.

— Что там с отчимом? Продолжай! — попросил Киру Дарьян.

— Кто-то из отморозков ударил Могильникова бутылкой по голове. Нокаут. Дальше, как я поняла, Куппоне сделал все возможное, чтобы не наказали его сына. Всю вину свалили на Могильникова, припаяв ему статью за, якобы, покушение на убийство. И, видимо, Куппоне постарался, чтобы Могильников ещё и семьи лишился… Явный тому факт — твоя мама. Она же — жена Куппоне почти с того момента, как ты родился.

Дарьян молчал. Ходил, сунув руки в карманы, взад — вперед. Потом, со злости схватил рыбацкий стульчик и кинул его в дерево. Подошел к Кире.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — заорал он на девушку.

— Оттуда, что Олег Могильников в тот день спас мою жизнь! — в ответ рявкнула девушка. — Сказала же, что та беременная была моей мамой. И если бы ни твой отец, я могла и не родиться… Мама часто вспоминала ту историю, утверждая, что добро все-таки есть в этом мире! Как я узнала, что это был Могильников — неважно. Но одно знаю точно — двадцать лет жизни этот человек жил верой, — Кира уже кричала, — что когда-нибудь у него появится возможность увидеть своего сына. Я поняла, что и в патанатомию он ушел, чтобы дальше от людей находиться. Он ведь не зря утверждает, что с мертвыми спокойнее… И вот — удача! Могильников узнает, что его сын собирается в этот чертов поход с Валеновым. Зачем он тут, с молодежью, по-твоему? Он ради тебя пошел, неблагодарный ты! А теперь советую собрать все свои сопли в кулак и сейчас же пойти к отцу! Надоели уже твои стоны о несправедливой жизни! У меня совсем родителей нет и ничего, живу как-то! Иди! Иначе силой отведу! — орала Кира.

— Тише, тише. Всех медведей распугаешь, чего ты? — Роман Александрович отвлекся от блокнота и повернулся к Дарьяну, — а Кира-то права. Вам нужно поговорить без посторонних.

Дарьян ничего не ответил. Достал последнюю сигарету. Закурил. Отошел к обрыву. Увидел отца, сидящего на берегу реки. Докурил и стал спускаться вниз.

А в лагерь, тем временем, вернулись Тощий и Лея, держались за руки.

— Чего кричите? Что произошло? — спросил Миша.

— Так, призраки из прошлого, — ответила Кира, и села на бревно.

— Сильная история, — проговорила Элина, — и очень грустная. Спас две жизни, а взамен пожертвовал своим счастьем.

Размышления Элины прервала Юля:

— Суп готов, несите миски!

— Котелок поставьте у огня, — распорядился Роман, — когда Могильниковы вернутся, чтобы теплое ели.

Между тем Дарьян спустился к реке. Олег Уюкович сидел на берегу, подложив под себя скрученный плащ. Рядом лежало ружье. Дарьян сел рядом, но не решался начать разговор. Некоторое время они оба просто сидели, молчали, наблюдая за текущей водой.

— Почему ты ушел от нас? — вздохнув, Дарьян прервал молчание.

Могильников ответил не сразу. Пытался собраться с мыслями и не дать волю своим эмоциям.

— Есть ли смысл что-то говорить, если ты все равно не поверишь ни одному моему слову? — наконец ответил он.

— Ну, а ты все же попытайся рассказать, вдруг поверю, — спокойно ответил Могильников младший, — тем более, мы никуда не торопимся.

— Да не бросал я вас… — Могильников рассказал сыну все. И о том, что пошел в поход только ради того, чтобы просто побыть рядом и, если повезет, то наладить с ним общение… И о том, что не появлялся раньше, так как Куппоне угрожал сломать жизнь Дарьяну. Все рассказал… И почувствовал не знакомую ранее легкость. На смену туману в его душе пришла необъятная радость. Несколько минут они молчали, потом Дарьян улыбнулся.

— Странное чувство, — заговорил он, — всю жизнь думал, что мой отец — сволочь, а оказалось… Знаешь, меня в этой семье никто не любил и не любит. Отчим кинул в меня карточку с