столице. Три помещения, спальня, ванная и личный кабинет не впечатляли роскошью, но сейчас ему большего и не нужно. В военное время, особенно когда мир находился на грани уничтожения, запрашивать большего было бы глупо.Оттон прошёл внутрь, осмотрелся. Личные вещи его уже принесли, аккуратно разложили, как могли. Идеальная чистота, кругом золото, бархат, картины и гобелены. На пышной ало-белой кровати уместилось бы ещё трое людей такого же телосложения, как у него. Над ней висела величественная картина с изображением десятка святых. Ночной мрак частично разгоняли свечи, создающие довольно религиозную атмосферу.Вот только у Оттона не было ни сил, ни желания молится.С трудом поддерживая связь с реальностью, он разделся до нижнего белья, спешно принял душ, умыл уставшее лицо, после чего сел за огромный позолоченный стол, который был, пожалуй, даже вычурно велик. За ним легко можно проводить собрания на двадцать-тридцать человек.За огромными витражными окнами медленно падал снег. Сначала могло возникнуть ложное впечатление, что столица спала тревожным сном, но нет. Дыхание войны чувствовалось даже сейчас: в изредка пролетающих самолётах, реве работающей техники, едва слышимому копошению людей, готовящихся к приближению врага. Оттон все же вознес короткую молитву Владыке, чтобы этого не произошло, хоть и знал, что тщетно. Они не удержать предателей на рубежах Атоллы. Совсем скоро её наводнят нечестивые орды, с которыми придётся сражаться и лично ему самому.Мыслями генерал ненадолго вернулся к прошедшим и предстоящим битвам. Разум его уже протестовал, однако Джейк игнорировал все его мольбы. В конце концов, от этого зависела его жизнь тоже. Перед ним лежал инфопланшет с данными. Ещё раз пройдясь по нему глазами, генерал вернул его обратно. Сил воспринимать потоки информации больше не было, однако одна графа все же привлекла его внимание. Многие, если не все отмечали полезность мальчишки-псайкера на поле боя – того самого, что владел огненными нечестивыми силами, и от которого Оттон решил избавиться после этой военной кампании. Ему было плевать на успехи этого зеленого юнца, – он всё равно уже не жилец. Погубят ли его пули и снаряды предателей, либо же это сделает официальный приговор после этой бойни, но нового рассвета Сераписа колдун уже не увидит, в этом генерал Оттон не сомневался.

Мысленно выбросив мальчишку из головы, словно соринку из чашки, он выпил немного дорогого, качественного вина, скромно поужинал и лёг спать. Следовало отдохнуть, хоть немного… его мимолётному покою пришел конец уже через четыре с половиной часа, когда посыльный настойчиво потряс его за плечо.

– Что…что такое? – с силой возвращая себя в реальность, пробормотал Оттон. – Враг все же напал?

– Пока ещё нет, сир. Срочные новости. Генерал Торкве собирает военный совет и намерен объявить об решительной контратаке.

–Контр…что?!

Лукулла уже заканчивала со своим скромным ужином в практически пустом зале трапезной, когда справа от неё тихо распахнулись двери, и через них вошли её дети, сопровождаемые высокой пожилой женщиной. Седые волосы её были собраны в тугой пучок на затылке, добродушное лицо покрывала паутин морщин. Лукулла видела её, когда прибыла, но имени не знала.

–Мама, мама, вот ты где! Мы так соскучились!

Илия и Марон обступили её, нежно, но в то же время жадно обняли с двух сторон. Илия даже прижалась лбом к её щеке.– Дети мои…я тоже по вам соскучилась.

– Они у вас довольно старательные, хоть и не всегда послушные, – тихо произнесла приблизившаяся женщина. Лукулла заметила, что она и двигалась почти бесшумно, словно призрак.

– Так вы приглядывали за ними в моё отсутствие?

Старушка кивнула.

– Благодарю вас. Надеюсь, они не доставили вам сильных хлопот.

– Тётя Маэри хорошая! – вставил Марон. – Она показала нам храм, научила нас…- мальчик нахмурил лоб. – Ремонтировать, вот! А потом накормила.

– У Марона сначала не получалось, но под конец он начал делать успехи, мама, – спокойно поведала Илия. – Тебе бы, наверное, понравилось. Мы красили одну из дальних стен, вместе с двумя послушниками.– Это благое дело. Я горжусь вами. Ещё раз спасибо, уважаемая Маэри. Я так увлеклась своими делами, что…

– Ничего страшного, – тепло улыбнулась пожилая женщина, – все мы, беженцы, одна семья, и делаем общее дело. В столь тёмный час необходимо держаться друг друга.

– Вы правы.

Позднее, укладывая детей спать и с любовью целуя их в лоб, Лукулла остро ощутила, насколько же она в равной степени и счастлива, и устала. Сегодняшний день вышел довольно насыщенным, полным тревог и забот. Белая Гавань пала, бои идут уже возле Атоллы, а от Марка никаких вестей… Она вновь вознесла мысленную молитву Богу-Императору на то, чтобы её муж остался жив. Пусть ранен, пусть искалечен, но она любит его, и примет любым, лишь бы он был жив.За окном давно сгустились сумерки, горы, как и монастырь, как казалось, погрузились в тревожный сон. Порывистый ветер гулял между скал и деревьев, волнуя слух, покалывая душу. Что-то было не так во всём этом иллюзорном спокойствии, и Лукулла знала, что именно, но была охотно готова поверить в этот обман, ибо больше у них ничего осталось. Немного подумав, она решила не идти в свою келью, а остаться вместе с детьми. Марон заёрзал во сне, почувствовав чьи-то чужие движения рядом с собой, но успокоился, когда тёплая материнская рука легла ему на щёку:

– Тихо, сынок, всё хорошо. Мама здесь, и папа тоже скоро придёт, можешь быть уверен. Пусть ничто не потревожит твой сон.Лукулла легла по левую сторону, почти на самом краю, крепко прижав к себе детей и даря им всё тепло, всю любовь, на какую была способна.

Как долго продолжался его сон? Подсознательно он понимал, что едва ли когда-либо узнает ответ, но по большому счёту это и не имело значения. Его отбирали и тренировали долгие годы не для того, чтобы он задавал вопросы.В мозг снова хлынул поток информации. Фигуры, лица, изредка даже имена, вооружение. Все это вошло в его сознание с необычайной легкостью, хотя он знал, что когда всё начнётся, значение будет иметь лишь