– Промашку мы с вами допустили, друзья мои: наорали себе в убыток, – подойдя, сказал Семимес, но тут же вразрез со своими словами прокричал: – Эй! Друг! Скажи Фэдэфу, посланцы от Малама явились! Посланцы!.. от Малама!.. от морковного человечка!

– Твой отец и Эмери беспокоятся о тебе! – крикнул Мэтью и взглянул на Семимеса: не в убыток ли себе крикнул.

Семимес улыбнулся ему глазами.

– Энди! Передай Фэдэфу, что сын его, Савасард, жив!

– Правильно ввернул, Дэн, очень правильно.

Лодка плавно развернулась носом к возмутителям покоя и двинулась к их берегу. Укреплённые этим манёвром в своей надежде на скорую встречу с Фэдэфом, ребята сходили за рюкзаками. Однако расстояние между всплесками воды под вёслами и отражением их в глазах на берегу сокращалось медленно. И Семимес предложил:

– Давайте-ка, светлячки, по рисовому пончику съедим, не то голодный живот при запахе ухи мысли от судеб многих на себя перетягивать будет. Но немного доброго голода оставим, дабы сытым равнодушием к угощениям хозяина не обидеть его.

– То есть немного места в желудке оставим для ухи?

– Можно и так сказать, Мэт, если об одной лишь ухе думать, – ответил Семимес и откусил кусочек пончика. – Полюбились мне ваши пончики. Пожалуй, я два съем, всё равно этот горе-гребец заставит нас чем-нибудь неосмысленным время ожидания занять.

Дэниел и Мэтью, предаваясь этому то ли осмысленному, то ли неосмысленному занятию, тоже удвоили первоначальную порцию.

Наконец лодка приткнулась к берегу.

– Привет! – сказал Энди, ступая на сушу, и в этом его «Привет!» угадывались открытость и лёгкость натуры. Во взгляде его синих глаз не было ни опаски, ни смущения. Из-под бейсболки торчали каштановые волосы, явно забывшие руку парикмахера. – Дедушка Фэдэф рассказывал мне про морковного человечка, и я мечтаю познакомиться с ним.

– Ты про моего отца говоришь. Я Семимес, сын Малама.

– О! Рад познакомиться! – воскликнул Энди и протянул ему руку.

Семимес, немного растерявшись, с чувством пожал её и поторопился отвести внимание от себя:

– Это мои друзья.

– Привет, Энди. Я Мэт. Это – Дэн.

– Привет. Пусть тебя не страшит мой глаз: эту метку оставила молния.

– Круто.

– Мы с Дэном, как и ты, шагнули из кабины колеса обозрения.

– Прикольно, да?

– Да, только отец твой переживает, и сестричка скучает по тебе, – и согласился, и не согласился Дэниел. – Домой собираешься?

– Пока нет. Здесь свобода… и дедушка Фэдэф. И горы я люблю.

– Нам надо к Фэдэфу, Энди. Очень надо, – проскрипел Семимес. – Ты проводишь нас к нему?

– Прыгайте в лодку. Только… – Энди запнулся.

– Что не так, друг мой? – спросил Семимес.

– Лодка у нас небольшая – вряд ли мы все поместимся.

– Ты не против, если мы всё-таки попытаемся впихнуть себя… и наши мешки заодно? – спросил Мэтью.

– Мне что? – Энди пожал плечами. – Лишь бы лодка ко дну не пошла.

– Устоит, – сказал Семимес. – А не устоит, я спрыгну и рядом поплыву.

– Вода прохладная, друг, – с усмешкой сказал Энди. – Я, когда искупаюсь, бегу сразу к огню.

– Мы вчера уже испробовали твоё озеро, – сказал Мэтью. – Вода что надо.

– Кто на вёсла сядет? Я вряд ли потяну.

– Я, – вызвался Дэниел и, шагнув в лодку, занял своё место. – Бросайте мешки.

После того как уложили рюкзаки, Семимес и Энди с трудом, но всё же втиснулись между бортами на другую скамейку, ближе к корме. Мэтью пристроился на носу.

– Осела глубоко, но не нахлебается, – уверенно сказал Семимес. – Толкай воду, Дэн.

– Энди, подскажешь мне, если с курса собьюсь, – попросил Дэниел, разворачивая лодку.

– Немного перекрутил. Возьми левее… Ты вправо взял.

– Тьфу, запутался с поворотами. Давно, Мэт, мы с тобой Наше Озеро не бороздили.

– Вот так. Греби прямо, – сказал Энди.

– Энди, ваше жилище в той скале? – спросил Мэтью.

Тот усмехнулся и сказал:

– И я так думал, когда дедушка Фэдэф меня на тот берег переправлял. Сами всё увидите, так намного интереснее.

– А девушку по имени Кристин вы не переправляли?

– Нет, Мэт. Потерялась?

– Потерялась: с колеса обозрения шагнула и… – с ноткой грусти в голосе ответил Мэтью и, развернувшись в противоположную сторону, туда, где не было глаз, вперил взгляд в медленно приближавшуюся скалу, которая поднималась прямо из воды.

– Найдётся, – сказал Энди. – Я же нашёлся.

Когда до желанной скалы оставалось десятка четыре вёсельных шагов, Мэтью вдруг вскричал:

– Смотрите! Она исчезла! Дэн, она исчезла!

Дэниел живо оглянулся, Семимес привстал и в недоумении уставился на скалу. Но лишь когда их глаза поочерёдно (сначала Дэниела, затем Семимеса) пересекли невидимую грань в пространстве, огромная скальная глыба словно растворилась в воздухе и на её месте показался ровный каменистый берег, который тянулся шагов на пятьдесят от кромки озера и затем резко обрывался. Дальше, за обрывом, простирались горы.

– Вот так так! – выдохнул всё своё изумление Семимес и плюхнулся на скамейку, едва не вытолкнув Энди из лодки.

Тот рассмеялся и передразнил соседа:

– Вот так так!

– Нас окружают миражи?! – Дэниел развёл руками.

– Призрак – только эта скала. Остальное можно потрогать. Дедушка Фэдэф сменил много пещер, пока это место не нашёл. Дэн, Дэн, сейчас направо. За этими валунами – заводь. Мы лодку там оставляем. Только осторожнее: узко.

Дэниел, удачно сманеврировав, прошёл узкий коридор между берегом и валунами, при этом не подставив под удар ни правый, ни левый борт.

– Разумею, ваша с Фэдэфом пещера совсем недалеко, – проскрипел Семимес, выйдя на сушу.

– Откуда знаешь? Её же не видно, – возразил Энди.

– Её-то не видно, а вот запах лепёшек слышу отчётливо. Чудный аромат. Где же Фэдэф мукой разживается?

– Не знаю. Короб с мукой видел, а где берёт, не спрашивал.

– И куда же нам теперь, Энди? – спросил Дэниел.

– К обрыву. Нам предстоит спуск.

Все приблизились к краю тверди, которую от горы напротив отделяло глубокое ущелье. Склон был крутой.

– Нам туда? – Мэтью ткнул указательным пальцем в пропасть.

Энди снова усмехнулся.

– И туда, и не туда. Слышал, что Семимес сказал? Пещера недалеко. Спускайтесь за мной. Смотрите лучше: здесь что-то вроде ступенек. Только поначалу страшновато, потом привыкнете.