— Твои догадки оказались верны, — заметил Шеклоз, обращаясь к реаманту.

— Не могу сказать, что меня это радует, — вздохнул Аменир. — Остается лишь надеяться, что они верны полностью и все когда-нибудь вернется в прежнее русло…

К ним подошел Мирей, который выглядел отдохнувшим и злым. Мысли в его голове перестали прижигать друг друга каленым железом в бесконечной круговой поруке, но порядка там больше не стало. Комита колоний это не слишком сильно беспокоило — он просто решил не думать, доверившись чутью и действию. От себя Сил требовал только две вещи — спасти Алокрию и покарать Шеклоза.

— Что с фармагулами? — хмуро спросил Мирей. — Как вы выжили?

— Что за тон? Я думал, что ты обрадуешься возможности убить меня своими руками, — улыбнулся шпион.

Комит колоний скрипнул зубами.

— Нам повезло, — поспешил вмешаться Аменир. — Мне удалось обмануть их небольшим трюком и увести подальше от отряда.

— Хорошо.

По интонации Сила сложно было понять его истинное расположение духа, но в глазах комита отчетливо читалось: "Небольшой трюк. На большее вы, реаманты и не способны, вечно всякими глупостями занимаетесь. Смог заморочить фармагулам протухшие мозги и думает, что его тут боготворить за спасение будут. Мальчишка…"

— Ты уже слышал, что нас окружили чудовища? — спросил у Шеклоза Мирей.

— Скорее, не окружили, а зажали в клещи, — ответил глава Тайной канцелярии. — Путь к куполу пока еще свободен.

— С чего ты взял?

— Вернулись только те агенты, которые несли дозор к северу и югу от отряда. На востоке, как вам известно, их не было. Остается только запад. Смерть своих людей я исключаю, тем более среди них находится Ачек и его прыткая подруга, поэтому можно заключить, что на западе нет такой угрозы, с которой не справились бы шестеро бойцов Тайной канцелярии.

— Ты слишком высокого мнения о своих подчиненных, — буркнул комит колоний.

— И они его оправдывают.

Шеклоз улыбался так широко, что его щеки готовы были порваться. Весьма пугающее зрелище, но Мирей не отвел взгляда, продолжая сурово смотреть на своего противника и успокаивать себя скорой расправой над ним. Добро ведь должно побеждать зло, в конце-то концов. Иначе бы детям не забивали это в голову с самого рождения.

— Нам нельзя медлить, — напомнил Аменир, встряв в напряженный разговор. — Если мы действительно в клещах, как говорит мастер Шеклоз, то следует как можно скорее оказаться у купола. Вы ведь не забыли, зачем мы здесь, уважаемые комиты?

Хмыкнув, глава Тайной канцелярии развернулся и пошел к своим людям, которые держались обособленно от остальных членов отряда Комитета. Мирей проводил его испепеляющим взглядом, а затем взглянул на юного реаманта, на сей раз не скрывая неприязнь. Комит колоний чуял, что у Аменира и Шеклоза есть что-то общее, какой-то секрет.

— Выдвигаемся! — скомандовал Мирей.

Он раздраженно сплюнул куда-то в сторону, но так, чтобы Кар понял, что плевок адресован именно ему. Так, спася жизни ста шестидесяти семи человек, реамант лишился доверия из-за предполагаемого сговора с Шеклозом. Аменира трясло от обиды, но комит колоний уже отправился к золотистому зареву на западе, подгоняя меланхоличных солдат. Юноша не мог опуститься до выкриков в спину. Да и не осмелился бы…

— Выжил, значит, — пробормотал малознакомый голос за спиной реаманта.

Аменир обернулся и увидел Демида, который вел за руку спящую на ходу дикарку. В глазах однорукого фасилийца безмятежной гладью расплывалось смиренное уныние, но откуда-то из глубин его души пытался пробиться крохотный лучик надежды, теряющийся в тумане недоверия и ожидания скорой гибели.

— Коваленуапа сказала, что ты освободил их, — продолжил Демид, кивнув в сторону, откуда пришли Аменир и Шеклоз. — Это хорошее дело.

— Как она об этом узнала?

Бывший первый помощник капитана посмотрел на стоящую рядом Коваленуапу, которая размеренно покачивалась с закрытыми глазами и едва слышно что-то бормотала на непонятном языке.

— Они кричали, — пожал плечами Демид и повернулся к Амениру, чтобы снова окунуть его в пустой взгляд героя поневоле. — Ты ведь не так прост, не правда ли?

— Возможно, — неуверенно ответил реамант.

Кару начало казаться, что каждый проходящий мимо человек считал своим долгом поставить его в какое-то неловкое положение, обидеть или сказать какую-нибудь малопонятную фразу. Аменир не умел быть фигурой, на которую окружающие обращают свое внимание. Он ведь просто делает то, что должен, и старается поступать правильно. Чего еще хотят от него все эти люди?

— Тогда сделай так, чтобы их смерть не была напрасной.

— Чья смерть?

Вместо ответа Демид взял впавшую в транс Коваленуапу за руку и пошел вперед, оставив растерянного Аменира думать, что и кого именно имел в виду моряк. "О чем я и говорил", — вздохнул реамант. Побоявшись снова впасть в задумчивость, он прогнал лишние мысли, странным образом плодящиеся в его голове на ровном месте, и отправился следом за отрядом Комитета. Там, на западе, их всех ждала судьба, купающаяся в грязном золоте мистического сияния купола. Достаточно смелый и очень глупый поступок — мучить ожиданием столь капризную девушку.

Аменир брел позади солдат арьергарда. Весьма опасно оставаться позади основных сил, но самому ему было все равно, а командование как будто вообще не заботила его безопасность. Шеклоз знал, что в случае чего реамант сможет себя защитить. Но остальные-то считали Кара бесполезным фокусником, который по нелепому стечению обстоятельств оказался в Комитете. Поначалу к нему еще относились с тенью уважения, пока все в невозможном лесу казалось диковинным и пугающим, а Аменир уверенно вел отряд вперед, но сейчас солдаты уже привыкли к ирреальным картинам и нужда в проводнике отпала.

"И кто я теперь? — мучила юношу назойливая мысль. — А если они все правы? Что если я действительно никто? Но ведь мастер Этикоэл не мог ошибиться. Да, зато я могу…"

Раздражающее сияние купола маячило где-то за деревьями, формы которых становились все более и более исковерканными, преобразившись в некое подобие живого камня. Жидкая и в то же время кристаллическая масса растекалась по непредсказуемым маршрутам — очертаниям несуществующей чащи. Даже временное расставание с корнями нисколько не вредило им. Разрастающиеся и скомкивающиеся "ветви" висели на положенном им месте, игнорируя всякие условности реального мира. Завораживающее зрелище.

— Словно грех.

Из какой-то невероятной пародии на тень вышел Шеклоз. Видимо, он никак не мог избавиться от старой привычки и любви к эффектным появлениям. Сейчас это выглядело весьма нелепо. Хотя, наверное, так было всегда.

— Грех, — повторил шпион. — Красота, жажда и табу. Но этому преступлению нет названия, да и обвинять здесь некого и некому. Судим ли мы ирреальные ветры? Нет, их проступок нам неясен. Есть ли