Мим был практически уверен, что без знаний реамантии удастся лишь прорвать внешнюю оболочку купола, но не разобраться с корнем проблемы.

— Наши бравые воины уже готовы отправиться в путь, — с легкой полуулыбкой заметил глава Тайной канцелярии. — Вы, уважаемый комит колоний, так и не отдали приказ организовать оборону.

Согнувшись пополам, Мирей Сил протяжно застонал. Он просто не знал, как должен поступить. Мысли путались, верное решение никак не желало всплывать на поверхность желаний, страхов и каких-то абсолютно непонятных и ненужных чувств. Душевное равновесие комита кубарем катилось с холма, который по воле купола полз одновременно в нескольких направлениях, притворившись огромным куском ткани. Почему-то именно сейчас на него навалилась тяжесть пережитого за последние полтора года. Еще немного и он сойдет с ума.

— Я убью тебя, Шеклоз, — тяжело дыша, произнес Мирей. — Я обязательно тебя убью.

— Конечно, — невозмутимо согласился шпион. — Но для этого надо быть как минимум живым. Поэтому позвольте нашему уважаемому реаманту сохранить вашу жизнь и жизни всех этих солдат. То есть попытаться сохранить.

— Тогда пусть он уже хоть что-нибудь делает! — закричал комит колоний. — Почему же вы стоите и чешете языками почем зря?! Ты! Аменир Кар, или как там тебя, делай что собирался, пока мы все не подохли! Время идет, время идет, время идет! Быстрее!

В лагере повисла тишина. Опешившие солдаты окружили комитов, реаманта, фасилийца и привезенную им дикарку. Никто из ветеранов никогда не видел Мирея в подобном состоянии, а новобранцы считали его эталоном собранности, силы, уважали его за опыт, лидерские качества и умение вести за собой людей хоть к победе, хоть на смерть. Да, он часто был резок с подчиненными и срывался на крик, но сейчас кричал не Мирей, а отчаяние внутри него. По лицу бывшего адмирала текли слезы, соленые как его возлюбленное море, куда он больше никогда не вернется.

Комит колоний закатил глаза и рухнул на землю. За его спиной стояла Коваленуапа, вытянув вперед руку.

— Он. Спать, — она старательно подбирала слова на алокрийском языке, на котором говорила с большим трудом из-за молчания духов. — Он проснется — лучше. Душа без покоя. Сон нужен.

— Хорошо, — кивнул Шеклоз. — Отдых ему действительно не помешает.

Глава Тайной канцелярии посмотрел в растерянные лица солдат, собравшихся вокруг. Они тоже находились в одном шаге от срыва, который в данной ситуации был опаснее толпы фармагулов, а та, к слову, приближалась достаточно быстро.

— Всем идти на запад, к куполу. Ориентируйтесь по луне, когда она будет видна, — приказал Шеклоз. — Возьмите с собой мастера Мирея. Мы вас догоним, когда разберемся здесь.

Ополченцы, бандиты, рассчитывающие на прощение прошлых грехов, и городская стража Нового Крустока неуверенно переглянулись. Если они попытаются отбиться от превосходящих числом и силой фармагулов, то их настигнет бесславная гибель в жутком лесу. Если же оставить на верную смерть две ключевые фигуры в плане по уничтожению купола, то все тоже умрут, только немного позже.

Но приказ есть приказ. Вереница людей потянулась на запад. В конце концов, если уж скорая смерть неизбежна, то не все ли равно, как именно она настанет? "Нас догоняет орда бледнокожих машин для убийств, а мы поворачиваемся к ней спиной и доверяем свои жизни реаманту. А я уж начал было верить, что Кристоф и парни с "Куртизанки" погибли не напрасно", — меланхолично подумал Демид. Он посмотрел на дикарку и одним взглядом спросил, останется ли она здесь или пойдет с отрядом к куполу.

— Тогда и я пойду, — пожал плечами фасилиец, получив безмолвный ответ.

Вскоре за искаженной чащей скрылся последний солдат арьергарда, оставив Аменира и Шеклоза в центре небольшой полянки. Не было человека, который не считал бы их поступок глупостью или отчаянной попыткой самоубийства. Но Мирей Сил крепко спал, а никто другой из присутствующих не осмелился возразить главе Тайной канцелярии.

Напрягая глаза, чтобы разглядеть в светлой темноте хоть что-то, реамант внимательно осмотрел потушенные кострища, брошенную Еромом палатку — наместник все-таки понял, что жизнь дороже штопанных тряпок — и каменные деревья, которые щурили гроздья мелких глаз, когда Аменир светил на них золотистым светом парящего над ладонью куба.

— Не болит? — спросил Шеклоз.

— Что? — юноша уже забыл о полученном ранении из-за собственной неосторожности. — А, вы об этом… Точно не знаю. Наверное, не болит.

Он посмотрел на наложенную шпионом повязку и увидел неспешно расползающееся пятно крови, которая от смешения с антисептиком источала терпкий аромат каких-то очень хорошо знакомых трав. Но сами бинты были не повреждены. Еще одно загадочное свойство куба реамантов — вылетел из ладони, увеличиваясь в размерах, стал вполне осязаемым, но не оставил и следа на ткани, сквозь которую прошел, а потревоженная рана все же начала кровоточить.

— Как же вы намереваетесь остановить фармагулов, если не секрет? — поинтересовался Шеклоз, разглядывая куст, листва которого принимала форму бегущего человека, разваливающего на мелкие кусочки-листики под порывами ветра.

— Я могу попробовать изменить форму деревьев, образовав непроходимую стену. Это первое, что приходит в голову.

— Ее можно обойти, перелезть или сломать, — возразил шпион. — Фармагулы быстрее, сильнее и выносливее обычных людей. Вам следовало бы использовать то экстраординарное мышление, из-за которого реамантов считают сумасшедшими.

— Значит, хотите безумия? — Аменир перевел взгляд со светящихся символов секций куба на улыбающееся лицо Шеклоза. — Будет вам безумие. Советую не шевелиться.

Золотистый свет залил полянку посреди искореженного леса, разгоняя неестественно бледный ночной мрак. Мир развернулся перед реамантом, словно карта на столе. Сейчас Кар был всем и ничем, ничто бы не ушло от его всевидящего ока, если бы он знал, куда должен смотреть. Но в этом не было необходимости — враг уже здесь и от него следовало избавиться. Как? Это не имело никакого значения. Аменир не боялся как-то существенно задеть нити мироздания — в этом месте все уже подверглось воздействию чудовищной энергии купола, поэтому руки реаманта были полностью развязаны.

Секции на кубе завращались, придавая завихрениям ирреальных сил новое направление. Таинственные знаки в последний раз вспыхнули золотом и потухли, мягко переливаясь угольками прогоревшего солнца. По лесу прокатился глубокий вздох настоящей действительности, возмущенной столь жестоким обращением с реальностью, но сопротивляться воле юного реаманта она сейчас не могла. Земля перед Амениром и Шеклозом резко провалилась куда-то в бездну и одновременно взмыла в небеса с оглушительным ревом. Затем она стала двигаться вправо и влево, по диагонали, вперед и назад. Когда направлений стало больше, чем мог воспринять мозг, все внезапно захлопнулось, сжавшись внутрь себя. В центре поляны повисла сфера размером примерно с небольшую избу. Окружающее пространство обтекало ее, словно боялось