Новое наступление на Монте-Кассино стало частью операции «Диадема» – генерального наступления, спланированного Александером. В ней было задействовано около полумиллиона солдат и офицеров из десяти стран. Американская Пятая армия генерала Кларка на тирренском побережье на западе, французский корпус генерала Жюэна в горах и английская Восьмая армия, под командованием назначенного вместо Монтгомери генерал-лейтенанта сэра Оливера Лиза, должны были сокрушить войска Кессельринга на «линии Густава». Александер прибег к широкой дезинформации противника. На участках будущего наступления велось строительство ложных дотов, а многочисленные радиопереговоры и фальшивые макеты десантных судов указывали на очередную высадку десанта на побережье, в тылу противника. Части генерала Траскотта, закрепившиеся на плацдарме, получили значительные подкрепления. Александер планировал атаковать «линию Густава», чтобы немцы подтянули туда все свои резервы, после чего корпус Траскотта сделает бросок на Вальмонтоне и отрежет Десятую армию генерала Фитингофа от основных сил.

Кларк был в ярости. Его не интересовало окружение немецкой Десятой армии. «Захват Рима – вот единственно важная задача», – говорил он Траскотту. Кларк, чье состояние граничило с паранойей, видимо, считал, что план Александера – уловка англичан, которые хотят отнять у него триумф завоевателя Рима и отдать его своей Восьмой армии. Заверения Александера, что Пятой американской армии дадут захватить Рим, только усилили подозрения Кларка. Приказы по группе армий были предельно ясными, но Кларк втайне был готов ослушаться.

11 мая в 23.00 союзная артиллерия: 25-фунтовые орудия, 105-миллиметровые гаубицы, 5,5-дюймовые средние орудия и 155-миллиметровые «долговязые Томы» открыли сокрушительный огонь по немецким позициям, осветив вспышками выстрелов весь горизонт. Поляки тут же бросились в атаку, но к своему ужасу обнаружили, что той ночью немцы усилили на передовой все свои части. Таким образом, враг располагал почти вдвое большими силами, чем ожидалось, и потери поляков были чудовищными. То же произошло и с 8-й индийской дивизией на левом фланге: она форсировала реку Рапидо у деревни Сант-Анджело, которую немцы превратили в настоящую крепость, и где в начале года уже понесла тяжелые потери американская 36-я пехотная дивизия. Наконец саперы смогли навести мосты, и гуркхи при поддержке танков захватили деревню. Однако английский плацдарм был крошечным, а немецкие войска на Монте-Кассино продолжали контролировать всю прилегающую местность.

Недалеко от побережья американский II корпус встретил упорное сопротивление противника на реке Гарильяно. Французские колониальные дивизии генерала Жюэна, наступавшие на участке между американцами и англичанами, также наткнулись на ожесточенное сопротивление немецких войск. Жюэн решил сменить тактику. Он изменил направление главного удара своих частей и внезапным ударом, при мощной поддержке артиллерии, захватил Монте-Майо. При этом он потерял больше 2 тыс. человек, но «линия Густава» была прорвана. Его гумьеры (арабские конники) рвались вперед, жаждая крови и добычи. «Многие носили сандалии, шерстяные носки, перчатки со срезанными указательными пальцами и полосатые джелабы; у каждого борода, шлем “броди” и длинный нож на поясе». Ножи использовались для того, чтобы отрезать пальцы и уши убитых немцев в качестве трофеев. Гумьеры были первоклассными горными стрелками. Но они терроризировали итальянских мирных жителей, ходили слухи о зверских изнасилованиях. Командиры-французы закрывали глаза на эти неизбежные военные издержки.

Кларк был взбешен тем, что американцы продвигаются медленнее французов, и пренебрежительно смотрел на английскую Восьмую армию, которая у Монте-Кассино не могла сломить оборону 1-й немецкой парашютно-десантной дивизии. Однако храбрость поляков и постепенное окружение заставили немецких парашютистов отступить. 18 мая бело-красный польский флаг взмыл над руинами бенедиктинского аббатства. Поляки заплатили за это жизнями 4 тыс. человек.

Отступление немцев на «линию Гитлера», находившуюся в 10–20 км за «линией Густава», не прошло гладко. Войска Жюэна не давали им ни минуты покоя, и когда Восьмая армия, наконец, захватила узкий проход в долину Лири, стало ясно, что вторая линия немецкой обороны находится под угрозой. Отчаянно пытаясь удержать ее, Кессельринг перебросил дивизии из Четырнадцатой армии Макензена, противостоявшей союзному десанту у Анцио. Именно этого момента и ждал генерал Александер.

VI корпус генерала Траскотта в обстановке полной секретности был усилен до семи дивизий и теперь был мощнее всей армии Макензена. 22 мая Кларк прилетел на плацдарм в Анцио, пытаясь показать всем, что операцией руководит именно он, а не Александер. На следующее утро дивизии Траскотта, по приказу Александера, начали наступление на северо-восток к Вальмонтоне. Потери были большими, но на следующий день II корпус, обнаружив, что немецкие войска отступили, выдвинулся и соединился с группировкой союзников на плацдарме у Анцио. Кларк примчался с группой военных корреспондентов на джипах, чтобы увековечить это событие.

25 мая 1-я танковая дивизия Траскотта подошла на расстояние артиллерийского выстрела к Вальмонтоне и в течение суток могла перерезать пути отступления Десятой немецкой армии. Но днем Траскотт получил приказ от Кларка изменить направление главного удара и двигаться на северо-запад, на Рим. Это встревожило Траскотта и командиров дивизий, но он послушно исполнил приказ Кларка, который скрывал свои планы от Александера. Одержимость Кларка граничила с помешательством. Его последующие попытки оправдать свои действия были невнятными и противоречивыми. В какой-то момент Кларк даже утверждал, что предупредил Александера: если Восьмая армия попытается войти в Рим раньше, то он отдаст своим солдатам приказ стрелять по англичанам.

Кларк не только был убежден в том, что Александер не сыграл никакой роли в этой операции, но даже не желал признать роль генерала Траскотта. Вторая мировая война знала много примеров болезненного тщеславия, но стремление Кларка войти в Рим победителем до начала операции «Оверлорд» был одним из самых вопиющих таких примеров. Фельдмаршал Брук записал в своем дневнике: «Удивительно, насколько ограниченным и маленьким людишкам могут быть доверены вопросы командования». Александер назвал поведение Кларка «необъяснимым», а затем все же попытался его объяснить: «Я могу лишь предположить, что изменить направление главного удара его заставил соблазн получить ту огромную популярность, которую принес бы захват Рима».

Пока войска Александера вели главную битву итальянской кампании, на северо-западе Европы велась подготовка к гораздо более масштабным событиям. «Оверлорду» предстояло стать крупнейшей десантной операцией в истории: в первой волне были задействованы 5 тыс. судов, 8 тыс. самолетов и 8 дивизий. Атмосфера была неспокойной, это называлось «трепетом перед днем “Д”». У высшего английского командования свежи были воспоминания о Дюнкерке и других эвакуациях, не говоря уже о провальном рейде на Дьепп. Однако операция «Нептун», первая стадия «Оверлорда», во время которой союзные войска должны были пересечь Ла-Манш, была спланирована исключительно детально. При получении своего набора приказов, которые составляли несколько сотен страниц текста, в 3-й канадской дивизии название операции в шутку переделали в операцию Overboard («За борт»).