На самом деле в Смарагде изумруд не добывали, но об этом помнили толькоморуны. Люди находили драгоценные камни в самых обычных местах: на дороге, на берегу моря, рядом с крыльцом своего дома, на грядке в огороде, словноизумруд и правда сыпала с неба невидимая рука. И как в легенде, Смарагд раскололся и исчез с лица земли, стоило Зервану взять в жёны тикурскую принцессу.

Приливная волна снесла развалины города. Стоя на холме, Адэр и Эйра смотрелина белый песок и ярко-зелёный залив, отгороженный от моря грядой острых скал.

— Вы уверены, что хотите находиться там, когда горит изумрудный костёр? — спросил Крикс, появившись из-за плеча Адэра.

— А вы были там, когда горел костёр? — поинтересовалась жрица Наиль, вынырнув из-за плеча Эйры.

— Был, — ответил Крикс. — Здесь проводили ювелирный аукцион.

— И Драго был, — прозвучал за спиной Адэра голос Мебо. — Он потом говорил, что с него словно шелуху сняли.

— Вот-вот, — кивнул Крикс. — И я о том же.

Эйра покосилась на Адэра:

— Не передумали?

Он взял её под локоть и повёл вниз по склону.

Моруны разбрелись по берегу, пытаясь найти место с сильной энергетикой. Эйраскрылась вместе с Кенеш за выступом скалы. Явилась взору Адэра в белом платье из струящейся ткани, босая, с венком белых лилий на голове. Скромность, нежность и святость в одном обличии. Слегка выпирающий из-под ткани животпридавал её виду трогательность и беззащитность.

Не в силах отвести от неё взгляд, Адэр скинул туфли, снял пиджак, сменил шёлковую сорочку на белую льняную рубашку. Приблизившись к Эйре, провёл пальцами по её волосам, прикоснулся к щеке. Она взяла его за руку и приложилаладонью к животу.

Адэр расширил глаза:

— Что это?

— Пяточка.

Сердце, как скаженное, забарабанило в грудную клетку. Адэр не думал, что едваощутимый бугорок способен вызвать такой всплеск чувств.

— Здесь! — крикнула Наиль, остановившись в нескольких шагах от кромки воды.

Охранители и стражи во главе с Криксом вернулись на взгорье. Моруны образоваликруг, в центре которого разместились Эйра с Муном и Адэр с герцогом Кангушаром. Жрица вручила свидетелям ритуала серебряные чаши с огнём.

Адэр заглянул в чашу герцога: ни углей, ни щепок, а огонь горит.

— Руки не печёт?

Герцог пожал плечами:

— Мне кажется, это обман зрения.

Наиль посмотрела на солнце:

— Пора начинать

— Эйра Латаль! — произнёс Адэр, повернувшись к ней лицом. — Прошлое более не имеет надо мной силы. Я не подарил тебе худшие годы моей жизни, хочу посвятить тебе лучшие годы. Пойми, прости, прими и пройди со мной через всё.

С опаской зачерпнул огонь из чаши, которую держал герцог. Ощутив в ладонилёгкое покалывание, «вылил» пламя под ноги Эйры:

— Моя дорога — твоя дорога.

Она зачерпнула огонь из чаши, которую держал Мун, и «вылила» пламя Адэру под ноги:

— Моя жизнь — ваша жизнь.

В клятве морун обязательными были четыре фразы: две в начале и две в конце. Остальной текст жених и невеста придумывали. Направляясь в Смарагд, Эйрапредложила Адэру самому задать тональность священной церемонии и теперь с интересом во взоре ждала его слов.

Он вновь зачерпнул огонь и, выливая Эйре под ноги, произнёс:

— Ты моя вода.

— Вы мой воздух, — ответила она без заминки.

— Ты моя земля.

— Вы мой свет.

— Ты моя гавань.

— Вы мой парус.

— Ты моя опора.

— Вы мой нерушимый оплот.

Адэр зачерпнул из чаши остатки огня:

— Последнее, что запомнят мои руки, — твоё тело.

— Последнее, что запомнят мои губы, — ваш поцелуй, — сказала Эйра, выливая Адэру под ноги пригоршню пламени, и вложила руки ему в ладони.

Всё вокруг исчезло: люди, море, небо. Мир стал безмолвным, ярко-белым, насколько ярким может быть белый цвет. Адэр смотрел в изумрудные глаза, сверкающие всеми оттенками зелёного, и чувствовал, как по ногам взбирается жар. Достигнув груди, жар забурлил в сердце и жидким огнём заструился по венам.

Вдруг белый мир треснул, осыпался на землю осколками. Чайки вспарывали небокрыльями, волны гнали к берегу пену. В склонах гор, будто покрытых слюдой, отражались облака.

До этой минуты Адэр был глухим и слепым, настолько яркими и сочными теперь стали краски и звуки. Притянул Эйру к себе, припал к её губам и вместе с ней вознёсся на вершину, окроплённую брызгами алого солнца.

***

Через месяц состоялась коронация Адэра. Он, как и Эйра, отказался от короны Зервана. Венец власти династии Грассов пополнил коллекцию исторических раритетов, для которых в Лайдаре начали строительство музея Памяти. Мастер Ахе изготовил для Адэра корону, названную впоследствии «Алый Лёд»: ажурный золотой каркас изящной формы, состоящий из двух полушарий, инкрустированных россыпью рубинов.

Церемония проходила в Мадраби, на ней присутствовали полторы тысячи человек. Выразить почтение приехали шестьдесят восемь королей. Тезар представлялидочь Могана Элайна и старший советник Трой Дадье. Официальная часть церемонии закончилась приятной неожиданностью: князь Викун попросил присоединить его княжество к Дэмору.

В короткой благодарственной речи Адэр выразил надежду, что не за горами товремя, когда территории, оторванные от земель морун, воссоединятся под одной короной.

После торжества Адэр призвал герцога Кангушара ко двору, назначил его тайнымсоветником и дал ход процедуре возврата герцогства.

Советники не удивились, когда в поле зрения короля вновь оказалась медицина. Ярис Ларе в кратчайшие сроки разработал ряд программ, направленных наужесточение контроля над деятельностью женских консультаций и родильных приютов для малоимущих слоёв населения. Осень отсалютовала сводом законов об охране материнства и детства.

В начале зимы королевская чета переселилась в одноэтажную пристройку к замку. Адэр боялся лестниц, хотя Эйра утверждала, что подниматься на третий этаж для неё не составляет особого труда. Там же, в пристройке, врачи оборудовалиродовую комнату.

Перед новым годом замок опустел. Страна готовилась к праздникам, королевская чета — к рождению наследника престола.

Приезд морун, пожелавших поддержать сестру по крови, насторожил Адэра. Онопасался, что гостьи начнут утомлять Эйру разговорами о вымирающем народе, напоминать ей о нарушенных правилах, и приготовился выдворить женщин из Мадраби при первой же возможности. Однако моруны удивительным образомсотворили атмосферу радостного и в то же время тревожного ожидания. Комнаты икоридоры наполнились завораживающими голосами и искристым смехом. Мунразучился шаркать ногами. Охранители и стражи вели себя как галантные кавалеры. Слуги порхали как бабочки. Из хозяйственной пристройки доносилось пение. Замок превратился в дом, а обитатели в дружную семью.