У самой вершины холма, когда до пирамиды по правую рукуоставалось футов двадцать, Роланд остановился, наклонился, опустил рукоятиповозки на землю. Каждый нерв его тела шептал об опасности.

— Патрик? Слезай.

Патрик слез, с тревогой всмотрелся в лицо Роланда, крикнул.

Стрелок покачал головой.

— Не могу сказать, почему мы остановились. Знаю только, чтопродвигаться вперед опасно, — голоса слились в огромный хор, но воздух вокругРоланда и Патрика застыл. Ни одна птичка не пролетала над ними, ни одна нечирикала поблизости. Пасущиеся стада банноков остались далеко позади. Правда, ветершелестел травой, а розы кивали бутонами.

Вдвоем они двинулись к вершине, и в этот момент Роландпочувствовал прикосновение к правой изуродованной руке. Повернулся к Патрику.Немой юноша озабоченно смотревший на него, попытался улыбнуться. Роланд взялего за руку, и вот так они поднялись на холм.

Под ними во всех направлениях до самого горизонтарасстилалось огромное алое одеяло. Дорога прорезала его, пыльная, белая, прямаялиния шириной, возможно, в двенадцать футов. В центре поля роз стоялазакопченная, темно-серая Башня, точно так же стояла она и в его снах; ее окнаблестели на солнце. Там дорога разделялась на две и идеальным кругом огибалаБашню, чтобы на ее противоположной стороне вновь сойтись в одну, уходящую, какполагал Роланд, точно на восток, а не на юго-восток. Еще одна дорога уходила отТемной Башни под прямым углом к первой: на север и на юг, если его догадка отом, что стороны света вновь стабилизировались, соответствоваладействительности. Так что сверху Темная Башня выглядела перекрестьем залитогокровью прицела.

— Это… — начал стрелок, и тут же ветер донес до нихгромогласный безумный вопль, совершенно не приглушенный расстоянием. «Онраспространяется по Лучу, — подумал Роланд. — Его несут розы».

— СТРЕЛОК! — вопил Алый Король. — ТЕПЕРЬ ТЫ УМРЕШЬ!Послышался свист, сначала тихий, потом нарастающий, режущий общую песню ТемнойБашни и роз, как острейшее лезвие, заточенное на точильном круге с алмазнойкрошкой. Патрик стоял, как зачарованный, тупо уставившись на Башню; от негоостались бы одни сапоги, если бы не реакция Роланда, быстрая, как и всегда. Ссилой дернув Патрика за руку, стрелок утащил его за каменную пирамиду. Ввысокой траве, скрытые от глаз, лежали другие камни. Оба упали, споткнувшись оних. Роланд почувствовал, как один из камней ткнулся ему в ребра, отозвавшись болью.

Свист нарастал, превратился в рвущий барабанные перепонкивой. Роланд увидел, как что-то золотое пролетело мимо: снитч. Он ударил вповозку и взорвался, разметав их пожитки во все стороны. Банки, подскакивая,покатились по дороге, некоторые вскрылись, выплеснув содержимое.

А потом раздался пронзительный, дребезжащий смех,заставивший Роланда стиснуть зубы, а Патрика закрыть руками уши. Безумствоэтого смеха едва не сводило с ума.

— ВЫХОДИ! — требовал далекий, безумный, смеющийся голос. —ВЫХОДИ, И МЫ ПОИГРАЕМ, РОЛАНД! ИДИ КО МНЕ! ИДИ К СВОЕЙ БАШНЕ, ПОСЛЕ СТОЛЬКИХЛЕТ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ НЕ ПОДОЙТИ К НЕЙ, НЕ ТАК ЛИ?

Патрик посмотрел на него, в глазах стояли отчаяние и испуг.Он прижимал альбом для рисования к груди, как щит.

Роланд осторожно выглянул из-за пирамиды и там, на балконе вдвух уровнях от основания Башни, видел то самое, что уже видел на картине вкабинете сэя Сейра: одно красное пятно и три — белые, лицо и поднятые руки. Нотеперь перед его глазами открывалась явь, а не картина, одна из рук быстродвинулась, что-то бросив, и вновь раздался дьявольский, нарастающий свист.Роланд откатился под защиту пирамиды. Пауза длилась целую вечность, но потомснитч ударил в пирамиду с другой стороны и взорвался. Земля содрогнулась, ониупали лицом в траву. Патрик закричал от ужаса. Камни полетели во все стороны,как шрапнель, некоторые упали на дорогу, но Роланд увидел, что они не сломали ине задели ни одну розу.

Юноша поднялся на колени и побежал бы, скорее всего, обратнона дорогу, если бы Роланд не схватил его за воротник сшитого из шкур пальто ирывком не уложил на землю.

— Здесь мы в относительной безопасности, — прошептал онПатрику. — Смотри, — сунул руку в дыру, которая образовалась после того, как изоблицовки пирамиды отвалилось несколько камней, и постучал по глухому торцукостяшками пальцев. Натянуто усмехнулся, когда послышался глухой звук. — Сталь!Да. Он может запустить в эту пирамиду с дюжину летающих огненных шаров, но неразвалит ее. Добьется только того, что с нее будет облетать облицовка, камки иблоки, обнажая то, что находится внутри. Понимаешь меня? И я не думаю, что онбудет тратить свой боезапас. Не думаю, что он у него большой.

Прежде чем Патрик успел ответить, Роланд вновь выглянулиз-за края пирамиды, сложил руки рупором у рта и закричал: «ПОПРОБУЙ ЕЩЕ РАЗ,СЭЙ! МЫ ВСЕ ЕЩЕ ЗДЕСЬ, НО, ВОЗМОЖНО, ТВОЙ СЛЕДУЮЩИЙ БРОСОК БУДУТ СЧАСТЛИВЫМ! «

Короткая пауза оборвалась безумным криком: «И-И-И-И-И-И-И!НЕ СМЕЙ НАСМЕХАТЬСЯ НАДО МНОЙ! НЕ СМЕЙ! И-И-И-И-И-И-И!»

Вновь раздался нарастающий свист, Роланд схватил Патрика иупал на него, но не к пирамиде, а на траву за ней. Боялся, что взрыв снитчаможет вызвать у них сотрясение мозга, а то и превратить внутренности в желе.

Только на этот раз снитч не ударил в пирамиду. Он пролетелмимо нее, над дорогой. Роланд перекатился на спину. Его глаза выхватили извоздуха золотой снаряд, отметили место, где он остановился, чтобы лечь наобратную траекторию, к целям. И всадил в него пулю, как в глиняную тарелочку. Вослепительной вспышке снитч закончил свое существование.

— ЭЙ, ДОРОГОЙ! МЫ ВСЕ ЕЩЕ ЗДЕСЬ! — крикнул Роланд, пытаясьпридать голосу насмешливые интонации. Задача не из легких, если кричишь во всегорло.

Ответом стал очередной безумный крик: «И-И-И-И-И-И-И!»Роланда удивляло, что от этих криков голова Алого Короля не развалилась надвое.Он вставил патрон в пустое гнездо барабана (намеревался, насколько возможно,всегда держать револьвер полностью заряженным), и тут же раздался двойнойсвист. Патрик застонал, перекатился на живот, уткнулся лицом в траву междукамней, накрыл голову руками. Роланд сидел, привалившись спиной к пирамиде изстали и камней, длинный ствол шестизарядного револьвера лежал на бедре.Расслабившись, ждал. И при этом сосредоточил всю силу воли на одном из летящихк нему снитчей. Нарастающий приближающийся свист интенсифицировал работуслезных желез, но он не мог допустить появления влаги в глазах. Если хотелповторить трюк, которым прославился в далеком прошлом, ему требовалосьсверхъестественно острое зрение.

И эти синие глаза были совершенно чистыми, когда снитчипролетели мимо, высоко над дорогой. На этот раз один заложил левый вираж, адругой — правый. Оба совершали обманные маневры, выписывая немыслимые зигзаги.Роланд не реагировал. Привалившись спиной к пирамиде, ждал, расслабленно,буквой V, вытянув перед собой ноги в старых, потрепанных сапогах. Его сердцебилось медленно ровно, глаза видели окружающей мир предельно четко во всей егоцветовой гамме (если бы в тот последний день он и мог видеть лучше, то,несомненно, разглядел бы ветер). Затем вскинул револьвер, расстрелял оба снитчаи вновь перезарядил револьвер еще до того, как взрывы-вспышки пересталипульсировать у него перед глазами.