нужник. А умываться приходилось, наполнив кадушку теплой водой. Вот и все удобства. Здесь же оказался небольшой мраморный бассейн, в котором пузырилась вода, источающая пар. Рядом каменная чаша фонтанчика для умывания, а за раздвижной ширмой — сооружение, о назначении которого путешественник догадался не сразу. А уж всякого рода притираний, мыльной пены, щеток, полотенец было столько, что, казалось, здесь мог бы вымыться целый рейтарский полк вместе с лошадями.

Клаус постарался сделать все, что ему нужно, и поскорее вернуться в комнату. Умывание освежило, но он все равно уснул как убитый, едва его голова коснулась подушки. Сновидения обступили ложе юного путника со всех сторон, толкаясь и отпихивая друг друга. Может быть, поэтому дровосеку снилась какая-то чепуха. Волколаки, запряженные в карету. Лошади, купающиеся в бассейне. Волшебники, порхающие вокруг фонаря, как ночные мотыльки. Дома под балдахинами. Хуже всего было то, что Клаусу приходилось карабкаться по веревке, которая ни к чему не была привязана, а роскошный ковер тянулся к нему всеми своими нитками и пытался ухватить за ноги. Наконец ему это удалось. Ковер дернул юношу за лодыжки, веревка оборвалась и…

Дровосек завопил и проснулся. Несколько мгновений он лежал в полной темноте, пытаясь вспомнить, где находится. Потихоньку сквозь путаницу обрывков кошмара и реальности проступили воспоминания о том, что произошло ночью. Впрочем, она, может быть, еще и не кончилась… Ведь вокруг темно. Клаус разобрал смутный силуэт подсвечника, в котором белели огарки свечей. Что-то все-таки светилось в этой привратницкой, не имеющей окон. Причем источник света медленно приближался к кровати. Юноша всмотрелся и едва не завопил снова, теперь уже не во сне.

Глава девятая. Изображая принцессу

Верховный старейшина повидал на своем веку всякое волшебство. Темные духи, вызванные мрачными заклинаниями, просачивались сквозь трещины земли. Хладный прах давно истлевших колдунов вновь обретал плоть среди руин нечестивых святилищ. Растения превращались в камень, друзы кристаллов — в живые цветы. Звери говорили человеческими голосами, а птицы прислуживали чародеям, проявляя чудеса сообразительности. Реки текли вспять по мановению руки. Ураганы становились игривыми и ласковыми, словно щенки. Горы отверзали свои недра, являя несметные сокровища. Пустыни в считаные мгновения становились цветущими долинами, а райские уголки — адскими теснинами. И все эти чудеса не шли ни в какое сравнение с теми метаморфозами, которые случились с актрисой бродячей труппы Тианин, когда та вошла в образ чистой принцессы.

Куда-то пропала бедная маленькая эльфийка-полукровка, приемная дочь гнома Бруха. Вместо нее перед потрясенным Рудгером предстала девушка с царственной грацией, в каждом движении которой чувствовалась кровь многих поколений королевского рода. Конечно, Тианин не была похожа на будущую властительницу как две капли воды, хотя рост и фигура могли обмануть не слишком пристальный взгляд, но это дело можно поправить с помощью искусно выполненного грима и парика. Главное заключалось в актерском искусстве полукровки, ее способности схватывать на лету мельчайшие подробности характера, манер и интонаций, присущих самой чистой принцессе. Тианин никогда не видела будущую королеву, но старый волшебник показал ей несколько эпизодов из жизни двора, запечатленных магическим образом.

Теперь можно было не сомневаться: девушка справится со своей ролью. Тем более что играть ее Тианин придется не в замке, где свора придворных внимательно следит за каждым жестом и словом своей владычицы, а на маневрах, среди грубых солдат, которым приказано ничем не выделять чистую принцессу среди других новобранцев. К тому же большинство вояк в глаза не видели наследницу королевского престола, а следовательно, не могли заподозрить подмены. Верховного старейшину волновало лишь то время, которое актрисе придется провести во дворце. Конечно, старшая служанка Греза была тщательно подготовлена, однако не посвящена в тайну подмены, и по бабьей своей дури она могла поднять крик, если ей что-то покажется странным, но на это у Рудгера было свое средство.

Глава магистрата тайком подсыпал Грезе в питье одно из своих снадобий, из-за которого старуха несколько дней провела как в тумане. Она исправно прислуживала своей госпоже, собирала ее в дорогу, хотя, по легенде, чистая принцесса должна была обходиться во время военных учений лишь самым необходимым. Никаких торжественных проводов верховный старейшина не допустил. Войско отправилось к месту проведения маневров рано утром, с топотом и грохотом промаршировав через весь город, а сам главнокомандующий Брендан выехал еще до рассвета, и сопровождал его только молодой солдат, плотно укутанный военным плащом. Проводив их, Рудгер вздохнул с облегчением и вернулся к своим повседневным обязанностям.

Угрюмый вояка Брендан, который скакал бок о бок с девушкой, что изображала чистую принцессу, чувствовал себя не в своей тарелке. Как старый солдат, он не любил обходных маневров, предпочитая лобовой удар разным ухищрениям, но, как опытный царедворец, понимал, что иного выхода, чем тот, который был предложен чародеем Рудгером, не существует. Будущая королева не может просто так исчезнуть из дворца, а тем более из королевства. Хочешь не хочешь, а придется поддерживать эту игру. Девушку, которая должна была заменить на маневрах будущую королеву, Брендан увидел только накануне отъезда, и она странным образом взволновала его, хотя даже самому себе главнокомандующий не признался бы в этом.

Много лет прошло с тех пор, как старый вояка стал вдовцом. Два года оплакивал он свою супругу и настолько привык к одиночеству, что сама мысль о повторной женитьбе казалась ему дикой. Конечно, Брендан не был аскетом, а в городе всегда найдется веселая солдатская вдовушка, готовая провести ночку-другую со столь именитым воином, к тому же весьма щедрым. Все эти встречи не задевали сердца Брендана. А вот когда он увидел девушку, которая выглядела как чистая принцесса, говорила как она, вела себя как она, главнокомандующий почувствовал давно забытое волнение. Актриса из бродячей труппы изображала будущую королеву мастерски, этого нельзя было не признать, но Брендан почувствовал в ней силу подлинной женственности, которой пока не обладала его повелительница.

И теперь, когда они остались одни и в полном молчании мчались по ночной дороге, это ощущение лишь усилилось. Главнокомандующий гнал от себя любые мысли о Тианин, стараясь сосредоточиться на предстоящих маневрах. В конце концов, его главная задача заключалась в отработке взаимодействия пехоты и кавалерии. И Брендан поклялся себе, что будет гонять солдат до седьмого пота, покуда не сделает из них настоящих бойцов. Что бы там ни говорил Рудгер, все-таки плох тот военный, если он не готов к отражению самого настоящего, а не призрачного нашествия. Солдат не может противостоять колдовству, но снести чародею башку он должен уметь с одного удара. Тогда и