Я вздохнула, понимая, что в любом случае не смогла бы отказать этой женщине в ее желании поговорить. И, хоть Дмитрий будет недоволен моим решением, я посторонилась и пропустила его мать в дом. Что бы ни связывало нас в прошлом, пора думать о будущем. Если с матерью Дмитрия случится что — нибудь, а он в это время будет с ней в ссоре, он никогда себя не простит! Пора расставить точки над «i».

— Проходите, — сказала я. — Чай, кофе? — предложила женщине, когда она устроилась.

— Чай, пожалуйста, — ответила она.

Пока я наливала чай, на лестнице послышался топот ног. А вслед за шумом на кухне со словами «мам, кто пришел?» появился Дима. Увидев, кто у нас сидит на кухне, сын поменялся в лице. Все его хорошее настроение вмиг испарилось, и вместо озорной улыбки на его лице отобразилось все недовольство, что он испытал при виде Анжелики Николаевны. Не сказав больше ни слова, Дима резко развернулся и покинул кухню.

По скорбному лицу женщины, я поняла, что она расстроена из — за такой реакции Димы. Поставив перед ней кружку чая, я сказала:

— Ничего, ему тоже нелегко, вам просто нужно время.

— Ты думаешь, он меня простит? — спросила она, судорожно смахивая слезу.

— Он? Простит! — заверила я Анжелику Николаевну. — А вот Дмитрий… вам придется очень постараться, чтобы он вас простил!

Некоторое время на кухне царила тишина. Я не хотела приставать к ней с расспросами, как соберется с мыслями — сама все расскажет, поэтому я продолжила заниматься своими делами. Сколько ни сиди, а ужин сам себя не приготовит. Тем более, Анжелике Николаевне нужно было время, чтобы привыкнуть к новой обстановке.

И, хоть с виду я была абсолютно спокойна, понимая, что поступила правильно, но внутри нервы были натянуты как струны, а в душе загорались все новые и новые сомнения. Я не знаю, как отреагирует на приезд матери Дмитрий. Выслушает ли он ее, поймет ли мой мотив помирить их…

— Я не думала, что ты меня так просто пустишь в свой дом, — сказала тихо она. — Почему — то я не сомневалась, что ты меня даже на порог не пустишь. Дима, когда уезжал, сказал, чтобы я забыла, что у меня есть сын. А еще он сказал, что в его семье мне нет места, — сказала женщина и всхлипнула. — Я держалась как могла! Я знаю, что сильно обидела тебя, знаю, что обидела сына и внука, знаю, что мне тут не место. Но у меня больше никого нет! Я даже не представляю, для чего мне жить дальше! — плача, говорила она. — Ты не подумай, я приехала не навязываться вам, не давить на жалость… я приехала просить у вас всех прощения. Не знаю, простите ли вы меня, но иначе я не могу. Хочу замолить такой грех перед вами… — и женщина зарыдала.

Я подошла и молча обняла ее. Говорить по этому поводу было нечего, она сама уже все сказала и тут не поспоришь. Но поддержать ее я могу!

— Не стоит так убиваться, вот увидите, все будет хорошо. Я на вас зла уже давно не держу, а остальные… им нужно время, — сказала я мягко.

Женщина стала потихоньку успокаиваться. Я отошла в сторону, не зная, что еще можно ей сказать. Ведь обещать ей, что все будет хорошо — я не могу, а больше ничего мне не приходило на ум. Да, мне было ее жаль, да, как мать я понимаю эту женщину и, возможно, в глубине души я ее и простила, но сейчас… сейчас, я просто отпустила эту обиду, зная, что нужно поступить именно так.

Из раздумий меня вывела радионяня, оповещая, что малыши просыпаются. Давно пора! А то времени уже сколько, им давно пора кушать. А, главное, как вовремя!

— Вероника, прости меня, за своим эгоизмом и самобичеванием я совсем забыла спросить, кого ты родила! — воскликнула отчаянно женщина.

— Ничего, — ответила я, слегка улыбнувшись. — Вас тоже можно понять.

Женщина потупила взгляд и опустила плечи.

— Ты, наверное, не покажешь мне внука? — спросила она безэмоционально.

— Почему это? — удивилась я. — Вы все же бабушка! — сказала я. Очень хотелось еще добавить «какая — никакая, но бабушка», но я промолчала, а спросила совсем другое:

— Так вы хотите на них взглянуть?

— На них?! — удивилась Анжелика Николаевна.

— Ну да! — подтвердила я.

— Я ужасная мать, да еще и самая ужасная бабушка на свете! — зарыдала вновь она. — Прости меня, девочка… — сквозь рыдания причитала она.

Я вновь обняла женщину и сказала более уверенно, чем ранее:

— Теперь у вас появился шанс исправить это!

Дети в Анжелике Николаевне вызвали такую эмоциональную бурю! Что неудивительно, они у всех вызывают такие эмоции. Два маленьких кудрявых черноволосых ангела с синими глазами, которые рады любому взрослому, лишь бы с ними поиграли! Мать Дмитрия не стала исключением, она с большой радостью взяла их на руки и стала нянчиться.

Дима больше ни словом не обмолвился, лишь несколько раз заглядывал в детскую, проверяя нас. Да, он не доверяет матери Дмитрия, а еще опасается за нас. Но, думаю, это ненадолго, с ним надо лишь поговорить. Рассказать все и попросить прощения, — он все поймет и постарается принять.

Когда внизу хлопнула входная дверь и Дмитрий по привычке крикнул «я дома», мы переглянулись с его матерью и, не сговариваясь, стали спускаться. Я видела, что она нервничает и волнуется перед встречей с сыном. Но тут я была уже бессильна. Простит Дмитрий мать или нет — решать ему, я только могу попросить мужа выслушать ее.

Дмитрий был на кухне и, как всегда, не дожидаясь меня, проверял кастрюли, то есть их содержимое. Услышав шаги, он, не оборачиваясь, воскликнул:

— Я такой голодный, ты даже не представляешь!

И со счастливой улыбкой он повернулся ко мне, но тут же его хорошее настроение как ветром сдуло. Дмитрий стал хмурым, он быстрым шагом приблизился ко мне и, задвинув меня к себе за спину, обратился к матери.

— Что ты тут делаешь? — повысил он голос. — Мало ты нам принесла горя, решила продолжить начатое?

Дмитрий негодовал. Видно было, что он еле сдерживается, чтобы не наговорить более… резких слов. Я знаю его уже довольно хорошо и понимаю: что бы ни сделала его мать, он ее все же любит, просто он старается защитить свою семью.

А вот женщина — она приняла сказанное близко к сердцу. Она вновь стала рыдать, но ее слезы не подействовали на Дмитрия, ну или подействовали, но не так, как нужно было.

— Я хочу, чтобы ты немедленно покинула наш дом и больше в нем не появлялась! — сказал он грубо.

И тут я поняла, что мне пора вмешаться. Я положила руку мужу на плечо, привлекая его внимание. Дмитрий развернулся ко мне, намереваясь что — то сказать, но я ему этого не дала.

— Дим, иди прими пока душ, а потом мы сядем ужинать, — мягко сказала я.

Ему нужно свыкнуться с мыслью, что его мать тут. Свыкнуться и подумать над тем, как ему быть дальше и что делать. А пока он сам будет успокаиваться, я успокою его мать.