Обняв Веронику и поцеловав ее в висок, я сказал ей:

— Прости, что заставил тебя думать о таком! У нас все хорошо! И дело вовсе не в нас, почти… — я в растерянности почесал бровь, не зная, как бы помягче ей это сказать.

— Дмитрий, меня как раз это «почти» и пугает! — сказала она серьезно. — Говори уже, в чем дело, или я даже не знаю, что с тобой сделаю!

Я вздохнул обреченно. И вместо того, чтобы что — то ответить, достал из верхнего ящика стола письмо. То самое письмо, что не давало мне покоя вот уже на протяжении нескольких дней.

Вероника непонимающе взяла конверт в руки. Неуверенно открыв его, она приступила к чтению. И чем дальше она его читала, тем больше становились ее глаза. Я бы даже посмеялся с этого выражения ее лица, если бы не серьезность ситуации.

— Как такое возможно? — растерянно прошептала моя жена. — Дим, этого же не может быть. Дим, ну скажи, что не может! — с паникой в голосе проговорила она.

Вероника с таким страхом и одновременно с надеждой посмотрела мне в глаза, что я впервые за столько времени захотел солгать ей. Сказать, что это все не правда, что этого не может быть. Но я не мог. Письмо в ее руках было ярким доказательством обратного.

Я смотрела на письмо в своих руках и не верила в то, что в нем написано. Я до последнего не принимала слова сестры за чистую монету. Но в письме, что дал мне Дмитрий, черным по белому было написано, что Туманов Дмитрий Михайлович обязан явиться в суд для установления отцовства на Серову Елизавету Дмитриевну, матерью которой является не кто иной, как Серова Марина Андреевна.

Я даже не сразу поняла, что плачу, пока не почувствовала, как руки Дмитрия нежно вытирают слезы с моего лица. Оторвав взгляд от письма, я посмотрела на Дмитрия со страхом и надеждой. Я боялась того, что будет дальше с нами и нашей семьей, если это окажется правдой. Нет, Дмитрию я доверяю, я знаю, что он нас не оставит, что любит. Но все же… я надеялась до последнего, что это не может быть правдой. Даже сейчас, держа в руках это письмо, я надеюсь на то, что это все — очередная пакость сестрицы.

— Дим, этого же не может быть! Дим, ну скажи, что не может! — с паникой в голосе вскричала я.

Но Дмитрий лишь заключил меня в объятия и тяжело вздохнул.

— Я бы с радостью сказал тебе, что это неправда, но я обещал тебе не лгать, — печально ответил он.

— И что теперь? — не удержавшись, я всхлипнула.

Я не собиралась плакать, тем более здесь, при Дмитрии. В его глазах я всегда хотела оставаться сильной и уверенной в себе. Но это… это уже было слишком для меня. Столько всего вытерпеть, столько всего сделать, чтобы быть счастливой, а в итоге твое счастье кто — то хочет испортить, порвать на части. И ради чего? Ради чего все это делает Маринка? Ради мести? Или зависти? Что движет этой женщиной? Неужели она думает, что сможет таким способом отобрать у меня Дмитрия? Тогда она сильно ошибается! Дмитрий мой!

— Не знаю, но это ничего для нас не значит! Слышишь, Вероника? Это ничего для меня не значит! — сказал уверенно Дмитрий. — Вы моя семья! И что бы там ни думала, что бы ни планировала Марина, у нее ничего не выйдет! — заверил он меня.

Я улыбнулась ему сквозь слезы.

— Правда? — немного по — детски спросила я.

Мне нужно было услышать эти слова еще раз, чтобы успокоиться.

— Правда! — ласково ответил он, вытирая следы от слез.

— Вот и славно! — проговорила я. — Знаешь, пусть она обломится, ты — мой! — с решимостью заглянув Дмитрию в глаза, сказала я, и, увидев его нежную улыбку, смутилась и пробормотала:

— М — м–м… точнее, наш.

Дмитрий наотрез отказался брать меня с собой. Ему нужно уже сегодня выезжать, чтобы завтра быть в нашем старом городе, где все у нас началось, но с которым, к сожалению, нас связывают не самые лучшие воспоминания. Но сейчас шел разговор не об этом. Послезавтра состоится суд, на котором должны установить, является Дмитрий отцом дочери Марины или нет. Я планировала поехать на него вместе с Дмитрием, но он не хочет меня брать с собой!

— Дмитрий, я поеду с тобой! — в который раз заявила я мужу.

— Вероника, ну мы же уже все обсудили, — сказал спокойно Дмитрий. — Ну зачем тебе туда ехать? Только лишний раз нервничать? — спросил он, подойдя ко мне.

— Ты думаешь, сидя дома я буду нервничать меньше? — нервно спросила я. — Нет, Дмитрий, ты как хочешь, но я еду с тобой! — бросила я, направляясь к шкафу и доставая оттуда дорожную сумку.

Дмитрий только устало вздохнул.

Я его понимаю, мы уже битый час не можем решить эту проблему. Конечно, он хочет как лучше, — чтобы я избежала всей этой волокиты и самого судебного процесса, чтобы меньше нервничала и переживала. Только он одного не может понять: сидя дома я буду нервничать гораздо сильней, гадая, подтвердится ли отцовство Дмитрия. Еще и накручивать себя буду из — за близости Маринки к Дмитрию — кто знает, что еще может выкинуть эта девица. Так что решено, я еду с Дмитрием и переубедить меня в этом никто не сможет!

— Вероника, а как же дети? — привел последний весомый аргумент мой муж.

— А что дети? — хмыкнула я. — Ты видел, сколько там нянек собралось? Чего только стоит Мила? А твоя мать?

Тем более с ними все было заранее обговорено. И, между прочим, они полностью поддержали мое желание поехать с Дмитрием.

— Вероника! — сказал настойчиво Дмитрий.

— Дмитрий! — повторила я его тон. — Перестань меня отговаривать! Я уже все решила. Я еду с тобой! — сказала я и протянула ему сумку. — Иначе я начну что — то подозревать! — добавила я, видя, что муж не горит желанием брать сумку.

— Это ты о чем? — немного удивился он.

— Ну, допустим… о твоей… ммм… неверности, — протянула я задумчиво.

Нет, я ему доверяю как себе! Но! Как говорится, доверяй, но проверяй. Хотя в моем случае я просто хочу поддержать мужа, а мнимая ревность — лишь провокация. Что бы он там себе ни думал, что бы ни говорил, но ему будет гораздо легче и спокойнее, если я буду рядом. А еще я хочу посмотреть Маринке в глаза. Хочу увидеть ее реакцию, когда она увидит, что Дмитрий ходит (ведь об этом никто до этого не знал, даже его собственная мать, пока не приехала). Посмотреть в ее глаза, когда она узнает, что мы поженились и живем вполне счастливо, а ее выходка с этим судом на нашу семью никак не повлияла.

— Вероника, ты же знаешь… — сказал сдавленным голосом Дмитрий.

На мужа всегда было страшно смотреть, когда речь заходила о таких вещах. Он до сих пор боится, что мы… точнее, я, передумаю и выгоню его. Хоть он постоянно твердит, что просто так я от него уже не отделаюсь, я — то знаю, что стоит мне сказать, чтобы он шел прочь — и он уйдет. Вот только кто ж его отпустит?

— Знаю! — подтвердила я. — Вот и не давай мне повода для сомнений. Пошли давай, а то такими темпами мы и к ночи не уедем, — поторопила я Дмитрия и сунула ему в руки сумку.