хватило, Шкуратов решил добавить в кастрюлю крахмала, найденного им на кухне одной из квартир. Кисель варился удивительно долго, но почему-то не густел. Тем временем началась очередная перестрелка, и «шеф», сняв кастрюлю с плиты, побежал к своей огневой точке. Когда перестрелка кончилась, Шкуратов пригласил товарищей отведать киселя. Кто-то с маху налил себе полкотелка, но есть не стал. Еще кое-кто поднес ложку ко рту и скорчил гримасу. Удивленный Шкуратов попробовал свою стряпню и убедился, что кисель и в рот взять нельзя. Огорченный, он долго не мог догадаться, в чем же дело. Только потом выяснилось: вместо крахмала он подсыпал в кастрюлю мыльный порошок!

Немного легче стало, когда наладилось питание бойцов: они делились с жильцами хлебом, супом, сахаром. Но произошло это, конечно, не сразу. Ведь в первые дни проникнуть в дом, да еще с ношей, было делом почти невозможным. Продукты носил в дом старшина Сидашев. Это был огромного роста уже немолодой человек, о нем знали, что он коммунист и родом из Мерефы. К своей обязанности вовремя накормить людей он относился с исключительной ответственностью. Все это чувствовали и искренне любили его. Какой бы ни был обстрел — старшина дважды в сутки неизменно появлялся с хлебом, консервами, с флягами фронтовых «ста граммов», с куревом — все это он складывал обыкновенно в матрасный чехол. В один из таких рейсов Сидашев погиб чуть ли не на глазах у всех: пуля сразила его, когда он был уже совсем недалеко от дома…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ВРАГУ НЕ ПРОЙТИ!

В последние дни сентября 1942 года передний край обороны 13-й гвардейской дивизии окончательно определился. Развернулись бои за отдельные опорные пункты, и обстановка на участке сорок второго полка еще больше накалилась.

Даже специальные подразделения полка — связисты, разведчики, саперы, химики, комендантский взвод — имели свои секторы обороны и находились в постоянной готовности отражать атаки.

— За Волгой для нас земли нет! — этот брошенный кем-то из героев клич как нельзя лучше выразил дух защитников Сталинграда, настроение каждого воина в полку, в дивизии, во всей 62-й армии.

Только в одном пункте немцы на несколько дней прекратили лобовые атаки, ограничиваясь интенсивным минометным, пулеметным и артиллерийским обстрелом, — в районе «Дома Павлова».

Причина временного затишья выяснилась значительно позднее — после разгрома гитлеровцев. На карте, отобранной у фельдмаршала Паулюса, «Дом Павлова» был отмечен как крепость. Немецкие разведчики, видимо, доложили, что там находится по крайней мере батальон советских солдат.

Противник, разумеется, и не думал оставлять эту «крепость» в покое. Просто гитлеровцы решили заняться этим домом всерьез. А пока они всячески мешали гарнизону наладить связь со своим тылом.

Вскоре в ста метрах от дома, вдоль обращенного к немцам фасада, выросла баррикада: под прикрытием сильного минометного огня фашисты стащили сюда железный лом, мебель и всякую рухлядь.

Несколькими зажигательными очередями, посланными из «Дома Павлова», баррикаду удалось поджечь. Но это не спасло положения. Уже на следующий день на том же месте взамен баррикады появилась траншея. Теперь немцы стали простреливать подходы к дому из более надежного укрытия.

О том, чтобы днем или в лунную ночь выглянуть наружу, и думать не приходилось: кто ни попытается — убьют или ранят.

В ночь потемнее еще можно было, и то с большим трудом, проползти к мельнице, которую занимала седьмая рота. Так удалось протянуть телефонный провод, хотя при этом ранило двух бойцов. Новой телефонной точке присвоили название «Маяк».

Постоянное сообщение с ротой стало жизненной необходимостью: надо было пополнять боеприпасы, доставлять пищу, воду.

Начали рыть ход сообщения.

Работали скрытно, чтобы не привлечь внимания противника.

В забое одновременно могли находиться только три человека. Они работали уступом: один лежа рыл впереди себя узкую щель, второй, тоже лежа, эту щель расширял, а третий углублял ее. Грунт был тяжелый — битый кирпич и плотная глина, — он плохо поддавался лопате и даже кирке. Приходилось буквально вырубать каждый сантиметр.

Землю накладывали в патронные ящики и длинными веревками оттаскивали к дому. Ею наполняли собранные по квартирам сундуки, мешки, укрепляли амбразуры, засыпали оконные проемы в комнатах первого этажа.

Конечно, своими силами защитники дома не справились бы так быстро с этой работой, но им помогали жильцы.

Когда Павлов с Афанасьевым прошли по бомбоубежищам, спрашивая, нет ли добровольцев, вызвались почти все. Но работоспособных оказалось не так уж много: ведь большинство жильцов — старики, старухи да малые дети. За лопаты взялись и подружки Янина с Наташей, и Матвеич, и Зина Макарова, и ребята, из которых Тимка организовал молодежную бригаду.

С каждым днем ход сообщения, глубокий и просторный, становился все длиннее. За сутки удавалось прокопать десяток погонных метров.

Неожиданно встретилось препятствие. Траншея уперлась в массивную стенку каменного мельничного склада, находившегося между «Домом Павлова» и мельницей. Хорошо еще, что как раз над тем местом, где предстояло рыть, оказалась дверь. Она, правда, была железной и наглухо закрытой, но все же это не каменная стена!

Преодолеть препятствие вызвался Воронов:

— Сейчас мы эту дверь гранатами — в один момент!

Приладив к засову пару гранат, он привязал длинный шнур и, отойдя в укрытие, дернул. Раздался взрыв, но дверь уцелела.

Пришлось повторить. Теперь Воронов прикрепил к засову связку из пяти гранат, и, когда они взорвались, дверь распахнулась.

Но как быть с фундаментом? Толстую глыбу крепчайшего бетона гранатами не возьмешь. Нужно взрывать, а этого от противника не скроешь! Немцы сразу догадаются, что́ здесь происходит. Решили фундамент не трогать и идти дальше своим путем навстречу бойцам седьмой роты, которые рыли траншею со стороны мельницы. Уже примерно через неделю ход сообщения был готов.

Только теперь гарнизон «Дома Павлова» смог регулярно получать пищу из батальонной кухни и добывать необходимое количество воды. Как раз к этому времени иссякли ее запасы в котле центрального отопления, и пришлось снаряжать специальные экспедиции. Это уже взяли на себя жильцы; по двое, по трое, в сопровождении кого-нибудь из военных, они по ходу сообщения отправлялись с ведрами к находившейся позади мельницы заброшенной известковой яме, куда стекала дождевая вода.

Чтоб хоть кое-как очистить воду, использовали квасцы, которые нашлись в квартирах. Очищенную воду