берегли как величайшую драгоценность. Распределение поручили пользовавшейся всеобщим доверием Ольге Николаевне, и она выдавала по полстаканчика…

Чаще других ходили за водой Зина Макарова, неразлучные подружки Наташа и Янина, ходили и Тимка с Ленькой, от них не отставали девочки — Маргарита с Лидой. Особенно старалась Маргарита — полная зависти к мальчишкам, которым удавалось проскользнуть туда, где военные.

— Я сегодня возле самого пулемета был, — хвастал бывало Тимка потихоньку, чтоб не услышала мать или тетя Нюра. — Тут как раз показались фашисты, а Воронов ка-ак даст очередь!..

— И как это Воронов без тебя управляется — ума не приложу, — удивлялся Матвеич.

Маргарита, которая и на порог к военным не смела показываться, вознаграждала себя возможностью лишний раз отправиться в экспедицию за водой. Однажды ночью она пошла к известковой яме с Яниной и ординарцем Дорохова молчаливым Колькой Воедило. До чего ж он был мал ростом, этот Колька — чуть-чуть повыше двенадцатилетней Маргариты. Но зато проворен и смекалист. С ним и храбрости прибавлялось, и про опасность не думалось. Но в тот раз… На обратном пути, уже с полными ведрами, они попали под пулеметный обстрел. Маргарита была ранена в ногу. Янина подхватила девочку на руки и помчалась к дому. К счастью, кость не была задета, и с лечением, вполне справилась Ольга Николаевна, раздобыв кое-какие медикаменты у Маши Ульяновой.

В другой раз был ранен Ленька.

Надо ли говорить, что, когда за водой приходилось пробираться под пулями, рискуя жизнью, «индивидуалка», хотя она была и помоложе и покрепче многих других обитателей подвалов, всячески уклонялась от опасной обязанности…

Но и после того, как глубокий ход сообщения к мельнице был прорыт, земляные работы в «Доме Павлова» и вокруг него не прекращались ни на один день…

Однажды вечером полковник Елин вместе с комиссаром полка Кокушкиным собрал у себя в штольне командиров и политработников полка, чтобы обсудить с ними вопрос об усилении обороны.

Выслушав доклады, он дал указания по укреплению опорных пунктов и отдельных огневых точек.

О «Доме Павлова», одном из главных опорных пунктов полка, разговор на совещании был особый.

Дело в том, что было отмечено несколько случаев, когда немцы обстреливали дом зажигательными снарядами. Защитников дома это не застигло врасплох, и с зажигалками они боролись успешно. Но все же надо было быть готовыми к неожиданностям. Ведь мог возникнуть пожар такой силы, что его не загасить. Именно на случай большого пожара командир полка и приказал вынести оборону за пределы дома, а для этого соорудить дерево-земляные огневые точки, которые сообщались бы с домом тоннелями.

С КП полка капитан Жуков сразу же отправился в «Дом Павлова».

За короткое время люди успели здесь обжиться, и странная картина представилась Жукову. Как будто драмкружок ставил пьесу из времен гражданской войны и украсил сцену всей мебелью, какая была под рукой. Посреди просторного подвала были составлены два обеденных стола, раздвинутых на всю длину и накрытых собранными из многих квартир клеенками разного цвета и разной величины. Это был арсенал: на столе лежали боеприпасы и оружие.

В глубине подвала у стены стояли две кровати. Здесь люди поочередно отдыхали. Поближе к выходу, на большом письменном столе, находился телефонный аппарат, соединявший дом с ротой. Стол окружало несколько венских стульев, а на самом почетном месте высилось кожаное кресло с высокой спинкой из черного дерева. «Трон» притащили откуда-то с верхнего этажа.

Рядом, на отдельном столике, — патефон. Первое время к нему имелась единственная пластинка — на одной стороне «Степь да степь кругом», а на другой «Утес». Но потом кто-то обнаружил в одной из квартир целую коробку пластинок и репертуар патефонных концертов значительно расширился.

У стены примостился еще один столик с большим, чуть не двухведерным самоваром. Его преподнес защитникам дома кто-то из жильцов. Самовар большей частью усердно шумел, и бойцы, урвав свободную минуту, забегали сюда глотнуть горячего «чайку» — так называли кипяток без заварки…

Капитан Жуков застал людей в обычных хлопотах. Затишье обманчиво, и поэтому Афанасьев с Вороновым удвоили бдительность у пулеметов, Чернушенко бодрствовал у своих «бобиков» — минометов, а Павлов с Сабгайдой находились то на одном посту, то на другом.

Жуков — его сопровождал неотлучный Формусатов — первым делом направился в дровяник, во взвод Афанасьева.

— Как, Воронов, пулемет — действует?

— В полной исправности, товарищ капитан!

— Дай-ка тройку очередей вон по тому дому.

Пулемет стрелял безотказно. Точно так же комбат проверил огонь бронебойщиков и минометчиков.

Вернувшись в «штаб» — так громко именовалась часть подвала, где стоял телефон, — Жуков собрал всех офицеров и сержантов — Афанасьева, Чернушенко, Павлова, Воронова и Сабгайду, а также тех из бойцов, кто мог ненадолго отлучиться со своего поста, обрисовал им обстановку и приказал немедленно заняться наружной линией обороны. Тут же определили места, и работа закипела.

В дело включились полковые саперы. В отдельные дни на помощь приходили бойцы из специальных подразделений, из штабной охраны. Разумеется, и жильцы подвалов не оставались безучастными. Как и прежде, большую активность проявляла Тимкина молодежная бригада: ребята переносили выкопанную землю (ее теперь было так много, что несколько комнат на первом этаже оказались засыпанными под самый потолок).

— Строим метро, — шутил Илья Воронов. Он распоряжался в тоннеле, который копали пулеметчики.

С балагуром Вороновым состязался не менее острый на язык круглолицый большеглазый солдат Свирин. Он был старше всех по годам, имел два ранения еще в гражданскую войну и пользовался всеобщим уважением. Товарищи величали его не иначе как по имени и отчеству: Иван Тимофеевич. Ухмыляясь в свою рыжеватую бородку, которую он отпустил на фронте, пулеметчик бывало «выговаривал» Воронову:

— Как же так получается, товарищ командир? У меня сын твоих лет, а ты мной командуешь… Как ты говоришь? Как медные котелки? Да?

Свое любимое выражение «медные котелки» Воронов употреблял при всяком случае, и пусть не всегда это было к месту — все равно прибаутка всем нравилась.

— Зато, — отвечал Воронов, — окончится война — вы поедете домой к бабке, а нам, молодым, еще — дай господи! — пахать и пахать, как медные котелки…

Тоннели рыли по всем правилам. На глубине двух метров под каменной одеждой площади были выкопаны укрепленные подпорками проходы шириной в метр; высота была достаточной, чтобы человек,