босс задумчиво глядел перед собой. Постукивал по столу пальцем, украшенным перстнем. «Есть еще одно дельце, посерьезней», – сказал он, понизив голос. В ту же секунду в дверь постучали. «Можно», – произнес Камо. Вошла секретарша с подносом, поставила перед ними две чашки и магазинную пахлаву. Они даже не подняли на нее глаза. Пристально смотрели друг на друга. «Выкладывай», – промолвил Рубо. «Нашелся очередной умник, – заговорил Камо, сделав глоток кофе. – На это раз из мэрии. Заявил, что мы угрожаем сохранности мечети. Говорит, так нельзя работать». – «Хочет доли?» Камо кивнул. «Иначе, говорит, покажу вам настоящую демократию. – Камо усмехнулся, но тут же стал серьезным. – Я знаю его методы: забастовки, митинги. Но меня тревожит не это». Рубо взглянул вопросительно. «Крепкий сорт?» – спросил он. «Скорее, с убеждениями, – ответил Камо. – Не случайно оказался на своем месте». – «С крышей?» – «Да, из местных. Наши пока не добрались до этого кабинета. Нужно время». Рубо хмуро кивнул. «Так что будем действовать осторожно, – подытожил Камо. – Пошагово». – «Сначала припугнем». – «Да. Вежливо дадим понять, что нам нужно. – Камо кивнул в сторону двери. – Вечером заедешь сюда. Если меня не будет, у Карины спросишь папку. Знакомый полковник подготовил его досье – с фотографиями, адресами». Рубо кивнул. Лицо его сделалось настороженным и задумчивым. «Любовницы?» – спросил он. «Не без этого». – «Когда приступать?» – «Поймаешь его на днях, поговорите с глазу на глаз. – Камо с секунду поглядел на Рубо, постучал костяшками пальцев по столу. – Без ствола, чисто на словах», – добавил он. «Понял», – ответил Рубо. Они поднялись. «А ты что хотел обсудить?» – спросил Камо уже в дверях. Рубо замер, удивившись. «А-а, – протянул он, вспоминая. – Хотел попросить кое о чем». – «О чем?» – «Тачка нужна. На день, не более. Хочу девочку прокатить». – «Далеко?» – «В Джермук. На выходные». – «Бери „тойоту“. Ключи у Каринэ». – «Спасибо». – «Что-то серьезное?» Рубо неуверенно покачал головой, мол, и да и нет. «Влез по глупости, – ответил он. – А вылезти еще не успел». Камо задумчиво погладил подбородок. «Мой старик, – сказал он, – повторял мне, что есть на земле две крайности, которых надо избегать: женщины и вино». Рубо рассмеялся. «В Джермуке спросишь ресторан Армена, – добавил Камо, отворяя дверь. – Дашь знать, что от меня. Накроет стол». Рубо крепко пожал ему руку и вышел.

Накануне поездки в Джермук Нину терзало чувство вины. Она сказала брату, что поедет с коллегами на пикник. Сако не усомнился. «Поезжай, сестренка, почему бы и нет», – промолвил он, отрываясь от книги. Нине хотелось возразить, уговорить его не отпускать ее. «Я совершила дурной поступок, – хотела сказать она, – мне страшно». Но вместо этого кивнула брату, поблагодарила, приласкала племянников, ушла к себе. Собрала необходимые вещи, приготовила заранее бртучей в дорогу. Аккуратно завернула их вместе с приборами в фольгу, сверху в нежно-голубой платок и положила в сумку. Взяла с собой воды. Хотела все сделать так, чтобы Рубо понравилось. Чтобы он увидел, какая она хозяйственная, умелая, чтобы оценил ее достоинства. Чтобы не думал, что она умеет только кувыркаться в постели. Ложась спать, сказала себе: «Пусть увидит во мне будущую жену». Утром, одевшись, она стояла в коридоре, снова обуреваемая тревогой. Надеялась услышать шаги брата. Думала разбудить его. Квартиру окутывала холодная предрассветная дымка. Все, кроме нее, мирно спали. «Что я ему скажу?» Нина отступила в тень, взялась за ручку тяжелой двери, набрала воздуха, закрыла глаза – и мигом сбежала по лестнице. Во дворе заставила себя не оглядываться. Шла торопливо, склонив голову. Остановилась у бывшей трамвайной остановки. Было пусто: два года здесь не останавливались трамваи из-за перебоев с электричеством. Она опустилась на деревянную скамью. Положила сумку на колени. «Я должна быть с ним откровеннее. Он не виноват». Через квартал донесся голос уличной торговки маслом и молоком. Нина подумала, что дома как раз кончается масло, хорошо бы купить. Она перебрала в голове недостающие дома продукты, вспомнила магазин, в который ходила, продавщицу, с которой не ладила, поскольку она всегда опаздывала к открытию, а закрывалась раньше положенного, и только после этого обратила внимание на часы: прошло минут десять, а за ней никто не приехал. «А вдруг обманул?» – царапнула мысль. Нина снова взглянула на часы. Прошло одиннадцать минут. Волнение усиливалось. «Что я делаю?» – спросила она себя, вцепившись пальцами в сумку. Страх не оставлял ее. Страх и слепая отчаянная вера по очереди владели ею с того дня, как Седа принудила ее сказать Рубо да, и до этой самой минуты, когда она ждала его втайне от брата. «Надежду всегда подстегивает страх, – прошептала она чужие слова, когда-то давно услышанные. – Надежда, страх, самообман». И тогда донесся шум с конца улицы. «Нет, – подумала она и резко поднялась, – на этот раз обошлось». Пыльная «тойота» остановилась перед ней. Дверь открылась. Нина села вперед, справа от Рубо. Он небрежно поздоровался с ней, переложил в бардачок пухлую папку. Нина ответила кивком. На Рубо была потертая кожаная куртка, на лице многодневная щетина, взгляд мутный. От него исходил запах пота, немытого тела. Выглядел так, словно грузил ночью вагоны. Нина крепче сжала сумочку, в которой лежал их обед. Рубо завел двигатель. «Вчера была трудная ночка», – сказал он почти безразлично, когда автомобиль тронулся. «Что-то случилось?» – «Так, – ответил он, – встреча с одним непростым человеком. Обыкновенные проблемы на работе».

В Джермуке их застиг ливень, и они сразу поехали к ресторану, о котором говорил Камо. Рубо оставил Нину в автомобиле, а сам зашел «буквально на пару минут» и вернулся только через полчаса. «Здесь можно пообедать или поужинать. Как захочешь. Друг посоветовал это место». Нина согласилась. Ливень прекратился, и они гуляли, ходили к прудам, смотрели на лебедей, стояли среди кипарисов, любуясь на горы. Нина осторожно тянулась к Рубо, касалась его руки, искала его взгляда. Рубо отвечал снисходительными улыбками. Его словно подменили. Но Нина не сдавалась. Когда они присели на скамью под сенью чинара, она достала бртучи. Рубо съел их молча. Нина снова взяла его за руку. Он же положил свою руку ей на колено. И улыбнулся, но не так, как раньше. К вечеру они пошли в ресторан. Хозяин принес им блюдо с жареным кроликом, молодой картошкой, петрушкой и бутылку гранатового вина. Нине было неловко, что они так много съедят, но еще больше ее смутило, что Рубо ел немытыми руками. Наступили теплые сумерки. Рубо болтал с хозяином. Нина глядела на горы и кипарисы. Когда хозяин оставил их, Рубо спросил у Нины, есть ли у Сако или Седы знакомые в мэрии. Нина, поразмыслив, сказала, что был один человек в Министерстве культуры. «Это плохой человек», – добавила она и рассказала, как этот человек не выручил Сако, даже не открыл ему дверь, когда Сако искал его помощи. Рубо закивал. Разговор не клеился. Нина перевела взгляд на пожилую пару. «Мне кажется, они не местные», – сказала она. «Возможно», – ответил Рубо. Пожилые люди гуляли у пруда, держась за руки. Нина подумала, что тоже хотела бы такую старость, такие отношения. Она обернулась к Рубо и долго всматривалась в его хмурое простецкое лицо, в его широкую шею, в его большие руки. И снова обернулась к старикам. Они стояли, облокотившись на перила у пруда, мило шептались. Калифорнийские армяне, подумала Нина, и вспомнила книгу с рассказами Уильяма Сарояна в библиотеке Седы и его автограф на титульном листе. Нина почувствовала, что гордится тем, что причастна к этому дому. Она снова взглянула на Рубо и не смогла представить, что их отношения могут сложиться, как у этих стариков.

Хозяин ресторана подошел к Рубо и спросил, все ли им понравилось. Рубо хлопнул его по плечу, поблагодарил, спросил, где лежат ключи. Хозяин вложил их ему в руки. «Завтра рассчитаемся», – сказал Рубо. «Не переживай», – ответил хозяин и ушел. Нина не понимала, что происходит. Рубо объяснил, что они могут остаться и уединиться. «Но я не могу», – ответила Нина. «Почему?» – «Я обещала, что к вечеру буду дома». – «Так мы можем ненадолго». – «Но я не готова». – «Что?» – «Рубо, я не могу, – повторила она. – У меня не получится». Рубо расстроил ее ответ. «Ты уверена?» – «Да». Он подумал немного и бросил с досадой: «Ладно, поехали тогда домой».

Рубо вел молча, едва сдерживая раздражение. Нина сидела, не выпуская сумочку из рук. Мысли и чувства смешались. «Скорее оказаться дома, – повторяла она про себя, – остаться одной». Внезапно Рубо увел автомобиль с трассы за откос горы и там остановился. Выключил фары. Двигатель замолчал. Стояла тьма. Нине это не понравилось. Рубо притянул ее к себе. «Что ты делаешь?» – «Ты знаешь, чего я хочу». – «Я же сказала, что не могу». – «Мы можем по-другому». Нина замотала головой. «Ты обещал, что поговоришь с Сако, – прошептала она. – Ты обещал». – «Я исполню обещание, я поговорю», – нетерпеливо произнес Рубо,