— У вас — может быть… — непонятно отозвался Маркиз. —Посмотрите-ка сюда!

Заинтригованный Зозулин вскарабкался на тот же столик изапрокинул голову. То, что издали казалось едва заметным пятнышком, приближайшем рассмотрении оказалось небольшим аккуратным отверстием.

— Довольно профессиональная работа! — с явнымодобрением проговорил Леня.

— А что это за дырочка? — недоуменно протянулЗозулин. — И почему вы думаете, что Надя как-то с этим связана? Можетбыть, это осталось после ремонта… я ведь не разглядывал потолок…

— Да, но вы сказали, что ремонт у вас делали года дваназад…

С этими словами Леня спрыгнул со стола, нагнулся и поскребпол около стены.

— А кто у вас в квартире прибирает?

— Приходит раз в неделю одна женщина… очень аккуратная…

— И когда она приходила последний раз?

— В минувший вторник… А в чем дело?

— Вот в чем. — Леня продемонстрировал Сергеюнесколько белых крупинок, которые поднял с пола. — Вряд ли ваша аккуратнаяженщина оставила бы это. А вот Надя вполне могла… она просверлила отверстие впотолке, замела мусор, но несколько крупинок все же осталось. А вы не знаете,кто живет над вами?

— Приличный такой мужчина… — отозвался Сергей,недоуменно разглядывая отверстие в потолке, — пожилой, интеллигентный… Непонимаю, к чему вы клоните!

— Я и сам пока не все понимаю. — Леня отряхнулруки. — Но эта дырка в потолке… Через нее, например, можно просунутькрошечную камеру. Или световодный перископ — знаете, как подводная лодкаперископ выпускает? Только в данном случае он очень маленький…

— Но зачем? — бледнея на глазах, спросил Зозулин.

— Чтобы увидеть все, что происходит в квартире, —холодно объяснил Маркиз. — Не делайте больших глаз, не падайте в обморок ине кричите, что этого не может быть! Жизнь вам доказала, что все может быть,что девушка с невинными голубыми глазами оказалась самой настоящейпреступницей! Ее ищут бандиты, именно для того они приходили к вам. И если быне я, вернее, если бы не ротвейлер Цезарь, то вам сейчас пришлось бы очень иочень скверно. Так что быстренько выбросьте из головы романтические бредни. Каквы дела-то ведете при таком отношении к действительности, ума не приложу!

— При чем тут дела? — криво усмехнулсяЗозулин. — То — дела, а то — любовь…

— Хм… — Маркиз осекся и решил, что продолжатьдальнейший разговор в таком тоне бесполезно. — Ну как, вы уже готовы?Думаю, что нам лучше поторопиться…

Через несколько минут они уже спускались по лестнице.Зозулин тащил довольно объемистый чемодан, Леня в одной руке нес спортивнуюсумку, другой прижимал к груди самое дорогое — Пу И. Он решил на этот раз неспускать песика с рук, чтобы тот не сбежал в самый неподходящий момент.

И оказался прав.

Они не успели дойти до второго этажа, как снизу донеслосьгромкое пыхтение, и из-за поворота лестницы выскочил ротвейлер Цезарь,возвращавшийся с прогулки. За ним, держась за туго натянутый поводок, едвапоспевала Варвара Степановна.

При виде ротвейлера Пу И залился звонким лаем, но не посмелспрыгнуть с рук хозяина. Цезарь тоже при своей хозяйке не стал устраиватьскандал, ограничившись глухим рычанием. Варвара Степановна остановилась, чтобыперевести дыхание, и с интересом оглядела своего соседа.

— А куда это вы собрались, Сергей Михайлович? Тольконедавно возвратились, и опять с чемоданами…

— Да вот в санаторий я его устроил, — быстроответил Леня, не дав Зозулину ляпнуть лишнего, — надо бы ему здоровьепоправить…

— Да, не мешало бы! — подтвердила ВарвараСтепановна, рассматривая разукрашенное синяками лицо Сергея. — Чтой-то вы,Сергей Михайлович, и правда плохо выглядите…

— Да вот, люстру вешал и упал… — с виноватойулыбкой сообщил Зозулин.

— Люстру, значит? — переспросила соседка. —Ну-ну… А что это за люди от вас давеча выбегали?

— Да, наверное, квартирой ошиблись…

— Квартирой? — Варвара Степановна сделалавыразительную паузу и продолжила: — Такой был приличный дом… тишь да гладь,соседи все как на подбор, приличные люди… а теперь… то от вас какие-то странныелюди выбегают, то Прохор Петрович с шестого этажа…

— А что такое с этим Прохором Петровичем? —заинтересовался Маркиз.

— Да вот, идем это мы с Цезарем третьего дня, вот каксейчас — с прогулки возвращаемся, а он, то есть Прохор Петрович, спускается полестнице… и тоже, как вы сейчас, неважно выглядит. Правда, синяков нет, вратьне буду… все-таки пожилой человек, приличный, сам люстры не вешает… однакобледный, волосы растрепанные, под глазами круги… в общем, как говорится, крашев гроб кладут! А вы же знаете, какой он всегда аккуратный!

Сергей Михайлович невразумительным мычанием подтвердил ееслова.

— Так вот, спускается он, а с ним еще двое каких-то…так даже под руки его поддерживают, чтобы не упал… видно, совсем ему плохо!

— Так, может, это врач с санитаром вашего ПрохораПетровича в больницу сопровождали? — предположил Маркиз.

— Да за кого вы меня принимаете? — воззрилась нанего Варвара Степановна. — Что же я, по-вашему, врача не отличу? Ну они,первое дело, без халатов были — это раз, внизу машины медицинской не было — этодва, а в-третьих, нисколечко эти двое не были похожи на медиков, а похожи нанатуральных бандюганов! Вот, к примеру, как те двое, что от вас сейчасвыбегали… квартирой ошибшись. Так что я и говорю — раньше приличный дом был,спокойный, а сейчас — никакого порядка… Цезинька, ну что ты нервничаешь? Сейчаспойдем!

Ротвейлер, которому наскучил разговор, действительно тянулее наверх. Варвара Степановна распрощалась с соседями и удалилась, что-тонеодобрительно бормоча.

— Теперь кое-что проясняется… — протянул Маркиз,провожая ее взглядом. — Ваш приличный пожилой сосед с шестого этажавыходил из дома в сопровождении подозрительных личностей третьего дня… то естьнаутро после исчезновения Наденьки. И при этом, по словам Варвары Степановны,очень плохо выглядел.

— Что вы этим хотите сказать? — Сергейостановился, повернувшись к Маркизу.

— Пока еще сам не знаю… но отверстие в вашем потолкемне все больше и больше не нравится! Кстати, что вы знаете про этого ПрохораПетровича?

— Да почти ничего… приличный пожилой мужчина… кажется,настройщик роялей… любитель классической музыки…

— Классической? — переспросил Маркиз.

— Ну да… операми всех соседей буквально достал. У насслышимость не такая уж хорошая, но его оперные арии почему-то были очень хорошослышны…

— Ну что ж, по крайней мере теперь в вашем подъезденаступит тишина…