«Что же будет дальше, если это избиение он называетцветочками? — в ужасе подумал Сергей. — Если бы я только знал, что имнужно, чего они от меня хотят!»

— Так что — не будешь говорить? — осведомилсязлодей, искоса взглянув на Зозулина.

— Я… я не знаю… не понимаю, чего вы хотите! —пролепетал тот.

— Тебе же хуже! Ты что — думал, нас можно так запростокинуть и остаться в стороне?

Мучитель снова порылся в ящиках, нашел там резиновыехозяйственные перчатки, надел их, затем огляделся, взял со стола настольнуюлампу, отрезал от нее шнур с вилкой, зачистил ножом конец провода, вставилвилку в розетку.

Эти деловитые, спокойные приготовления заставили волосыСергея подняться дыбом от ужаса. Он представил ожидающие его страдания изахотел, чтобы смерть наступила как можно скорее…

Злодей взял провод в руку, шагнул к своей жертве…

И вдруг в дверь квартиры резко, требовательно зазвонили.

Леня проводил Зозулина взглядом и задумался.

Несмотря на то что заказчик явно втянул их с Лолой вкакие-то серьезные неприятности, Маркиз не испытывал к нему неприязни. СергейМихайлович выглядел очень подавленным, разочарованным, несчастным… Видно было,что он искренне страдает, что история с пропавшей невестой, которая оказаласьсамой настоящей мошенницей и авантюристкой, выбила у него почву из-под ног.Наверняка он не хотел причинить вред Лене и его напарнице…

Кроме того, Леня чувствовал некоторую неловкость, неосознанноечувство вины перед Зозулиным. Ведь те методы, которыми действовала этаголубоглазая авантюристка, так напоминали их с Лолой собственные методы!Фальшивый паспорт, актерская игра, манипуляция человеческими слабостями…

Ему было искренне жаль несостоявшегося заказчика.

Леня машинально взглянул на его окна.

В одном из них появился мужской силуэт. Осторожно, стараясьне показываться в окне, незнакомец задернул шторы.

Это не был сам Зозулин — Сергей Михайлович плотнее,массивнее, но ниже ростом.

Кто же это может быть?

Ведь Зозулин живет один…

Маркиз почувствовал легкое беспокойство.

Кроме всего прочего, Сергей обещал выйти, чтобы отдатьМаркизу то, что должен. Щепетильный Зозулин несколько раз повторил, что сразуже, не переодеваясь, принесет ему эти деньги. Значит, его что-то задержало…что-то или кто-то…

Беспокойство Маркиза все усиливалось.

Ему показалось, что на фоне задернутых штор мелькнули двамужских силуэта, причем они резко передвигались, как будто люди за шторамидерутся, точнее, один избивает другого…

Маркиз вспомнил мертвую брюнетку в лифте торгового центра ипонял, что не может дольше ждать. Он не простит себе, если из-за егомедлительности погибнет заказчик, пусть даже несостоявшийся…

Леня подхватил Пу И и устремился в подъезд.

Песик недовольно тявкнул — он еще не нагулялся.

— Потерпи, малыш, — пробормотал Маркиз, взбегая полестнице, — если все в порядке — мы с тобой еще погуляем…

Теперь ему уже казалось, что тревога ложная, что шторызадергивал сам Зозулин.

«Ну, тогда я извинюсь перед ним… лучше лишний разперестраховаться, чем прозевать настоящую опасность!..»

Пробегая мимо ниши между третьим и четвертым этажами, Леняинстинктивно притормозил. Из ниши пахло табаком.

Он развернулся, наклонился… и увидел на полу несколькосвежих окурков сигарет «Данхилл».

— Кто-то здесь торчал не меньше часа! —пробормотал Леня. — Понимаешь, Пу И, что это значит?

Пу И, разумеется, сделал вид, что понимает.

— Но только тебе, малыш, придется подождать меняздесь! — С этими словами Леня посадил песика на широкий подоконник. —В квартире может быть слишком опасно… ты же знаешь, как Лола не любит, когда яберу тебя на операцию!

На этот раз Пу И всем своим видом показал несогласие. Онхотел принимать активное и непосредственное участие в самых интересныхсобытиях.

— И нечего спорить! — прикрикнул на негоЛеня. — Иначе конец нашей настоящей мужской дружбе! Обещай мне, что будешьсидеть здесь и ждать меня, что бы ни произошло!

Пу И тоненько тявкнул в знак согласия: а что ему ещеоставалось?

Леня преодолел последний лестничный марш и резко,требовательно позвонил в дверь квартиры.

— Кого там черт принес? — прошипел мучительЗозулина, покосившись на дверь.

Следом за первым звонком раздалось еще несколько — в дверьзвонили не переставая, с едва заметными перерывами.

— Разберись, Серый! — бросил палач своемунемногословному напарнику. Тот шагнул в сторону прихожей, но звонки внезапнопрекратились. Вместо них на дверь посыпались удары и раздраженный мужской голосзаорал:

— А ну открывай сей секунд, а то я тебе дверь к чертямсобачьим разломаю! И не делай вид, что тебя нет! Я видел, козлина, как ты в домзаходил! Открывай живо, а то хуже будет! Ты меня, паразит подкожный, на хрен,заливаешь! Я уже милицию вызвал, и пожарников, и МЧС, и слесаря из жилконторы,чтобы он дверь твою открыл, только мне слесаря ждать некогда, ты мне всю моюитальянскую мебель попортишь! Или открывай, или я дверь разнесу!

Бандиты озабоченно переглянулись.

Один из них — тот, что на подхвате — подошел к двери инедовольным голосом проговорил:

— Ну, чего надо?

— Сказано — открывай! — донеслось из-за двери.Затем тот же голос крикнул куда-то в сторону: — Варвара Степановна, звонитемужу, пускай он свой ОМОН пришлет, а то пока наша районная милиция раскачается,нам весь дом, на фиг, зальют! А у него группа быстрого реагирования, они здесьбуквально через три минуты будут!

Бандиты снова переглянулись. События приобретали совершеннонежелательный оборот.

— Надо уходить! — прошипел тот, который мучилСергея, и добавил, повернувшись к своей жертве: — Но ты не думай, что так легкоотделаешься! Мы к тебе еще вернемся! И не пытайся скрыться, мы тебя где угоднонайдем! Из-под земли достанем!

Он крадучись подошел к входной двери и встал сбоку от нее,рядом со своим напарником.

Конечно, Пу И пообещал хозяину вести себя хорошо и никуда неуходить с широкого подоконника, на котором Леня его оставил. Но он, разумеется,не мог предвидеть того, что произойдет на лестнице буквально через две минуты.

А именно, что из соседней квартиры выйдет на прогулкуротвейлер Цезарь со своей хозяйкой Варварой Степановной.

Ротвейлер, как полагается такой крупной и серьезной собаке,был в наморднике и на поводке. Поэтому Пу И решил, что его можно нисколько неопасаться, и пару раз тявкнул что-то довольно оскорбительное.