Но не эта женщина. Не Лорел Сандерсон, конечно.

Он остановился, не закончив мысли, озадаченный и испуганный силой своего желания оградить и защитить женщину, которую он едва знал, которой не доверял и которая, как любезно подсказала Беатриса, совсем не была в его вкусе.

Может быть, это инстинктивное побуждение ее было всего лишь тем же самым желанием, заставившим его в Лондоне пробиться через толпу, которая растоптала бы ее. Он, безусловно, не жалел о своем поступке, но должен был помнить, что какой бы бесхитростной она ни казалась, вдова хранила много тайн. Наступила пора размотать этот клубок и узнать их.

Сначала ему надо было избавиться от Беатрисы, которая, пристально глядя на него, убеждала:

— Только глядя на мрачное выражение вашего лица, — поддразнивала она, — я бы сказала, что вы с Джорджем готовы бросить перчатки, чтобы разрешить спор из-за очаровательной миссис Сандерсон. Может быть, на этот раз вы проиграете.

Эйдан взял ее за подбородок и, наклонившись к ее лицу, улыбнулся.

— Следите за мной, — сказал он и отошел от нее.

Прогуливаясь, Лорел шла между леди Фэрмонт и лордом Манстером. В конце зала она указала на закрытый занавесью помост:

— Прошу вас, сэр. Расскажите нам что-нибудь еще об этой презентации, которую мы ожидаем. Вы знакомы с месье… э…

Лорел прекрасно знала фамилию ученого, но сегодня ее задачей было вытянуть как можно больше сведений из Джорджа Фицкларенса. Прошлым вечером она поняла, что, помалкивая сама, она вынуждает собеседника заполнить паузу, что обычно тот охотно и делал.

Лорд Манстер не обманул ее ожиданий.

— Его зовут К-клод Руссо. Он француз, но я надеюсь, вы ничего не будете иметь против него.

— Ну что вы! — сказала Лорел, рассмеявшись. — Хотя я слышала имя Руссо в связи с войной. И он…

— Да, мадам. Его отец был п-предателем. Но этот Руссо сделал блестящую карьеру здесь. 3-знаете, он читал лекции в Оксфорде.

— Вот как? Замечательно. Похоже, вы хорошо знаете этого джентльмена.

Переглянувшись с графиней, он сказал:

— Н-нет, это не совсем так. Мы познакомились недавно, и мне хочется послушать, что он сегодня скажет.

— В чем все-таки заключается полезность этого средства?

— Эликсира Руссо, — пояснила леди Фэрмонт. — Это замечательная разработка, в которой термальные воды Бата сочетаются с алхимическими качествами целебных трав.

— И для излечения каких болезней он предназначается?

— О, целый ряд заболеваний — от подагры до расстройства пищеварения, от застоя крови до чахотки. — Гордость, сиявшая на лице лорда Манстера, заставляла предполагать, что именно он, а не месье Руссо создал это магическое лекарство. — И больше, — добавил он, взмахнув пухлой рукой. — Н-намного больше.

Лорел перевела взгляд с одного на другого.

— А кто-нибудь из вас пробовал этот эликсир?

В самом воздухе повисла растерянность ее собеседников. Леди Фэрмонт прокашлялась.

— Признаюсь, я. Месье Руссо был так добр, что позволил мне быть одной из первых.

— И каково ваше впечатление?

— Удивительно целебный напиток.

Лорел неожиданно почувствовала беспокойство за здоровье своей новой подруги и покровительницы.

— Конечно, это не отразилось плохо на вашем состоянии, миледи?

— Совсем нет, не беспокойтесь. — Леди Фэрмонт похлопала Лорел по руке. — Но этот эликсир полезен как здоровым, так и больным. Он придает энергию и силы.

— Поразительно! — Лорел повернулась к лорду Манстеру: — А вы, сэр? Вы пробовали это замечательное снадобье?

— Мне повезло, мадам, я оказался в самом в-верху списка Руссо.

— Вот как? Расскажите мне, какими достоинствами надо обладать, чтобы попасть в этот знаменитый список.

При звуках бархатного баритона Эйдана Филлипса мурашки пробежали по коже Лорел. Подойдя сзади, он ловко протиснулся между нею и лордом Манстером.

Все четверо остановились. Эйдан поздоровался с леди Фэрмонт, перекинулся несколькими словами с лордом Манстером и только потом повернулся к Лорел и посмотрел на нее пронзительным взглядом. Его проницательные глаза задумчиво оглядели ее, приведя в смятение и недоумение.

— Как очаровательно вы сегодня выглядите, миссис Сандерсон.

Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

— Благодарю вас, сэр.

— Должен заметить, что вам удивительно идет голубой цвет. — Он не сводил с нее глаз, пока кровь не закипела в ее жилах. — Должно быть, вы испытали большое облегчение, когда наконец сняли этот траурный креп. И как долго вы прятались под этими покрывалами, год?

У Лорел перехватило дыхание. Рядом с ней лорд Манстер что-то тихо пробормотал.

— Эйдан, послушай… — Нахмурившись, леди Фэрмонт осуждающе покачала головой.

— Это длилось два года, — не моргнув, ответила Лорел, несмотря на то что вопрос вызвал у нее беспокойство. Пальцы задрожали, колени ослабли.

— Так долго? — В легком движении бровей Эйдана был вызов. — Скажите мне, я очень любопытен, а во время траура вы не поддавались соблазну надеть что-нибудь веселенькое? Например, что-то светленькое?

— Я… — ответ Лорел застрял у нее в горле, а глаза широко раскрылись.

Боже мой, он знал! Должен был знать, иначе никогда бы не задал такого вопроса. Лорел, Манстер и леди Фэрмонт молчали, потрясенные его бесцеремонным поведением и дурными манерами. Расскажет ли он им сейчас и здесь или продолжит держать ее на крючке, пока она не выдаст себя?

Если только, конечно, она не сумеет помешать ему, разоблачив его собственную игру…

— Кто ты такой, чтобы задавать подобные вопросы? — возмутилась леди Фэрмонт. — Никогда в жизни не слышала о такой наглости. Немедленно извинись!

— Не надо, леди Фэрмонт. — Лорел сжала руки в кулаки, чтобы скрыть дрожь и подняла голову. — В этом нет необходимости, потому что боюсь, что лорд Барнсфорт прав. Однако как вы догадались, милорд?

Леди Фэрмонт казалась шокированной, а лорд Манстер нисколько. У него в глазах замелькали веселые огоньки.

— Р-расскажите, — попросил он.

— Да, — продолжала, грустно покачивая головой, Лорел. — Признаюсь, раз или два во время второго года моего траура я нарушала его, надев нарядное платье, чтобы хотя бы ненадолго вернуть ощущение той радости прошлой жизни, которую я делила с моим дорогим мужем.

Она изобразила дрожь, пробежавшую по плечам, и была вознаграждена похлопыванием по руке леди Фэрмонт и сочувственным бормотанием лорда Манстера.

Глаза Эйдана потемнели от чувства, граничившего с угрозой.

Она продолжила: