Мама с Игорем Борисовичем пошли досматривать новогодние передачи, а я села у окна и задумалась. К приезду Марио у меня все было готово. Ориентируясь на картинки в свежих номерах журналов «Космополитен» и «Бурда моден», позаимствованных у соседки Леночки, я немного перекроила два своих старых платья, сделав их похожими на последний писк моды. Достала из шкафа и почистила полушубок, поставила на сапожки новые набойки, сшила из старой джинсовой юбки стильную молодежную сумку с бахромой и заклепками. Поговорила с Машей. Как дама светская, она была вхожа во многие дома, от хозяев которых зависело, насколько успешным будет начало нового бизнеса. Маша обещала посодействовать.

Мама радовалась происходящим со мной переменам, зато Коля Добролюбов воспринимал их с большим неудовольствием. А когда все та же Леночка, работающая парикмахером в салоне у Сергея Зверева, сделала мне классную стрижку, Коля все-таки решился вызвать меня на разговор.

– Зачем тебе все это надо? – хмуро поинтересовался он.

– Что именно?

– Все эти изменения? Я возмутилась:

– Что, мне теперь и подстричься нельзя?

– Я не об этом…

– А о чем?

– Ты знаешь. – Коля угрюмо набычился.

– Может быть, ты считаешь, что мне следует запереть себя в четырех стенах?! А не много ли ты на себя берешь? Я и без того живу по принципу: «Радуйся тому, что имеешь, и не сожалей о том, что тебе не дано»! Но теперь я хочу большего и не вижу ничего плохого в том, чтобы начать жить по-настоящему!

– А сейчас ты живешь понарошку?

В чем-то Коля был прав. Ляля была бы счастлива, воспитывая ребенка и занимаясь хозяйством. Но только если бы рядом был любимый мужчина. А его не было. И Ольга решила лепить счастье на свой лад. Да и вообще с того момента, как мне позвонил Марио Джанини, Ляли во мне становилось все меньше и меньше, а ее место уверенно занимала Ольга. Мой близнец. Ольга, которая возненавидела нищету, которая не желала больше слышать об экономии, которая стремилась во что бы то ни стало выкарабкаться из бездонного колодца несчастий, куда я ненароком свалилась. Ольга, мечтающая иметь все и много и готовая этого добиваться, неважно, какими методами.

За окнами счастливые и довольные люди продолжали праздновать. Мне же было не до веселья. Я вступала в новую полосу своей жизни, и путь не обещал быть простым.

Марио прижимал меня к себе чуть более тесно, чем позволяли приличия. Но в полутемном ночном клубе вряд ли кто-то придавал этому значение. Мы танцевали среди других таких же пар, Марио снова был пьян, но русскую женщину трудно напугать пьянством.

– Оля, Оля… – горячо зашептал он мне на ухо. – Я хочу тебя!

– Я это чувствую.

– Поехали ко мне, прошу тебя! Я отстранилась.

– Марио, ты платишь мне как гиду, но не как проститутке. Если тебе нужен секс, я позвоню в службу эскорта. Или сниму девочку прямо здесь.

– Мне не нужна другая девочка! Я хочу именно тебя.

– Ты знаешь ответ, Марио, секс меня не интересует.

– Ах, как ты жестока!

Такие разговоры продолжались уже неделю, с самого первого дня, как Марио приехал в город. Он сразу же дал мне понять, что очень рассчитывает на то, что я стану его любовницей. Я категорически отказалась, одаривая Марио таким многообещающим взглядом, что это шло вразрез с моими словами. С тех пор ничего не менялось. Я говорила «нет», всем своим видом выражая «да». Так мы и топтались на месте.

В отличие от дел сердечных, деловая сторона наших отношений развивалась благополучно. Марио был очень доволен знакомствами, которые сумел завязать с моей помощью, и тем содействием, которое я ему оказывала. Я же была более чем удовлетворена оплатой моих услуг. Кроме того, Марио подарил мне мобильный телефон, чтобы я была все время на связи, и это радовало, так как я могла в любой момент позвонить домой, узнать, как дела у мамы и Алиски.

Именно это я сейчас и сделала. Пошла якобы в туалет, поправить макияж, а сама встала возле зеркала и набрала домашний номер. Мама была встревожена.

– Лялечка, Алиса что-то кашляет. И плачет все время, от бутылочки отказывается. Ты скоро вернешься?

– Постараюсь освободиться побыстрее. Ты пока клади ее спать.

– Я ее два раза уже укачивала. Она просыпается все время, тебя зовет.

– Поняла. Сейчас что-нибудь придумаю.

Я отключила телефон и пошла искать своего итальянца. Надо было втолковать ему, что веселье кончилось, пора ехать отдыхать.

У Алиски был жар. Горячая, беспокойная, она стонала во сне и постоянно скидывала с себя одеяло. Мама с мрачным лицом сидела у ее кроватки.

– Не знаю, что и делать, – сказала она. – Температура тридцать восемь, никак не могу сбить. Я уже и морсик клюквенный ей давала, и капельку меда в молочко добавила.

– А жаропонижающее?

– Давала, конечно! Детский панадол.

– Может, врача вызвать?

– Какого врача, дочка, ночь на улице! Разве что «скорую помощь». А можно еще натереть ее водкой с уксусом. Немного водки у нас после Нового года осталось.

– Ну так давай натрем! Боже мой, ну что же с ней такое могло случиться?

– Не знаю. Может быть, из-за зуба температура. У Лисенка же зубик наконец-то прорезался! А я и забыла тебе сказать.

– Зубик – это здорово!

– Только она еще и подкашливает, мне это совсем не нравится.

– Мне тоже.

Алиса снова захныкала. Потом открыла мутные глазки и отчетливо выговорила:

– Мама!

– Я тут, моя дорогая.

Я взяла девочку на руки, прижала к себе горячее тельце. Она так и проспала у меня на руках до утра, периодически всхлипывая и беспокоясь. А утром ей стало еще хуже, она отказалась есть и даже дышала с трудом, хрипя и посапывая. Мы вызвали врача.

– Необходима срочная госпитализация! – вынесла вердикт участковая. – У ребенка хрипы в легких, скорей всего, это пневмония.

Мама ахнула и стала собирать сумку. «Скорая помощь» приехала на удивление быстро, и нас с Алисой отвезли в педиатрическую больницу. После двух часов ожидания в приемном покое, показавшихся мне бесконечностью, ребенка наконец осмотрели, взяли анализы, сделали снимок. Диагноз подтвердился. У Алиски оказалось двустороннее воспаление легких.

Я поняла, что черная полоса в моей жизни и не думает заканчиваться. Но сдаваться и вешать нос я не собиралась. Ждать милосердия и подробных разъяснений от врачей, которые работают за копеечную зарплату, было глупо. Мой близнец понимал это как никто другой. Надо было брать инициативу в свои руки и выяснять все самой. Я позвонила Коле Добролюбову, который учился в Первом меде, и попросила выяснить по своим каналам фамилию самого лучшего врача в педиатричке, врача, специализирующегося именно на бронхолегочных заболеваниях. Через час он мне ее назвал. Это оказалась заведующая соматическим отделением. Заведующую, миниатюрную и очень похожую на актрису Лию Ахеджакову женщину, я обнаружила в ординаторской. Надо полагать, она здорово перепугалась, когда я прижала ее к стенке и потребовала дать мне четкие и конкретные разъяснения по поводу того, чем собираются лечить моего ребенка. Другие родители больных деток приходили к ней растерянные и подавленные, я же была тверда, как кремень, и уверена в себе.