Почему-то в своих грезах я упускала из виду, что Марио католик, а я христианка. Не думала и о том, что моим друзьям, непременно присутствовавшим в моих мечтах на церемонии, будет затруднительно всем вместе приехать в Италию. Эти мелочи не тревожили идеальной картины моего воображения. Зато Марио, когда я поделилась с ним своими планами, разбил все эти иллюзии вмиг.

– Но, bella , – недоуменно сказал он, эротично целуя меня в запястье, – это совершенно невозможно! У нас здесь очень много дел. Нам нельзя оставить бизнес… как это? Бесхозным. Время – деньги, так, кажется, у вас говорят. Поженимся здесь, без всяких излишеств, а в Италию я отвезу тебя чуть позже.

И я согласилась. Что еще мне оставалось? Узнала, в каком загсе Петербурга можно расписаться с иностранцем, какие для этого нужны документы, и купила себе элегантный костюм цвета слоновой кости. Длинная, почти до щиколоток юбка с большим разрезом и приталенный пиджак с крупными золотыми пуговицами. Никакой фаты, просто несколько золотистых невидимок со стразами в прическе, идеальный маникюр и минимум косметики – пудра от «Lancome» и помада «Watershine diamonds» вишневого оттенка. День, который должен был стать моим триумфом и запомниться на всю жизнь, прошел практически незаметно. Присутствовали мама с Алиской, Игорь Борисович и Маша. Иришка отсутствовала, отрабатывала очередной контракт. Марио надел мне на палец кольцо с крупным брильянтом, мы посидели пару часов в ресторане, и все кончилось.

А через два месяца после свадьбы жених, выполняя свое обещание, повез меня к себе на родину знакомить с новоявленной родней. То есть тогда он уже получил статус мужа, и я в полной мере почувствовала разницу между влюбленным поклонником и требовательным супругом. Но душа моя словно окаменела, покрылась панцирем, и я на очень многие вещи стала смотреть иначе. Хочет муж, чтобы я надела длинную юбку, – пожалуйста. Требует паэлью на завтрак и кофе в постель – да запросто! Марио такие перемены во мне радовали, он стал благодушным, дарил мне всякие приятные мелочи и, когда бывал дома, подолгу возился с Алиской на полу, играя с ней в кубики и обучая разным итальянским словам. Она ничего пока не понимала, но смеялась весело и заразительно и дергала Марио за красивый греческий нос. Мне же смотреть на их возню было и приятно, и больно. Приятно, оттого что у моей дочери наконец-то появился отец. Больно, потому что это был не тот мужчина, кого я хотела бы видеть в этой роли.

Италия встретила нас сказочным теплом. Градусов двадцать, не меньше. По сравнению с Петербургом, откуда мы улетали, одетые в свитера и куртки, настоящая благодать! Я еще в самолете переодела Алису в нарядный костюмчик, да и сама сменила теплый джемпер на блузку, а вместо ботинок обула туфельки. Марио улыбался и выглядел по-настоящему счастливым. Я знала, как он скучает по теплому климату Средиземноморья, и мы договорились, что обратно я полечу с ребенком одна. Он хотел за держаться в гостях у родни.

В аэропорту нас встречал Рикко с каким-то совсем молодым юношей. Юноша бросил на меня быстрый взгляд исподлобья и хмуро пробормотал что-то сквозь зубы. Мне показалось, что я услышала слово «путана». Рикко грозно прикрикнул на него и радушно раскрыл мне объятия.

– Приятно встречать новый родственница!

– Взаимно, Рикко!

Пересилив себя и стараясь не выдавать обуревавших меня чувств, я обняла своего деверя. Он почти не изменился со времени нашей встречи, был так же уродлив и так же похож на Марио, вот только в волосах появились седые нити. А может, они и были, просто я не приглядывалась.

Подошел Марио с Алисой на руках.

– Марио!

– Рикко! Познакомься со своей племянницей!

Рикко протянул Алиске руки, но она не пошла к нему, а испугалась и заплакала. Спрятала лицо у Марио на груди и жалобно запищала:

– Папа!

Марио рассмеялся и покрепче прижал к себе девочку. Мне стало неловко. Я обратила на Рикко все тепло своей улыбки и вежливо сказала:

– Извините, у нее сейчас такой период, она боится чужих. Потом она к вам привыкнет.

Рикко недоверчиво приподнял бровь, показывая всем своим видом, что ценит мою деликатность, но не верит ни единому слову, а юноша снова что-то враждебно высказал. Только тут мой муж и обратил на него внимание. Грозно процедил что-то сквозь зубы и повернулся ко мне.

– Не обращай внимания на этого зануду, дорогая. Он просто злится на тебя за то, что ты отбила меня у его сестры. Рикко, зачем ты приволок сюда Марчелло?

Рикко ответил что-то по-итальянски, на что Марио махнул рукой, и мы наконец-то пошли к выходу. Насупленный Марчелло тащил наши чемоданы, бубня что-то себе под нос. Мне это совсем не нравилось, но Марио пообещал, что в ближайшее время избавит нас от его общества, и я успокоилась.

Вилла, где жил отец Марио, была небольшой, но очень красивой. Синьор и синьора Джанини встретили нас с гостеприимством и радушием, которого я, признаться, не ожидала. Особенно ласково они отнеслись к Алисе. Когда я увидела тот ворох игрушек и подарков, который лежал на кровати в приготовленной для нее комнате, у меня отлегло от сердца. Мою дочь здесь не обидят! Марио был горд, как настоящий отец. Расписывал своим родителям достоинства Алисы, показывал, как она умеет ходить за руку, и демонстрировал ее «фамильный» профиль. Мне было смешно. Да, Лисенка можно было принять за итальянскую девочку, но наблюдая отношение к ней Марио, мне иногда казалось, что он забыл о том, что она ему не родная. Бабушка и дедушка были окончательно очарованы.

В этот день мы распаковали часть вещей, отдохнули, основательно подкрепились ризотто, удивительно похожим на наш плов, и тающими во рту миндальными пирожными и никуда не поехали. Зато следующий день оказался наполненным событиями. Утром мать Марио вызвалась отвезти нас с Алисой прогуляться по городу и попыталась завести со мной вежливый разговор, в результате чего я постоянно попадала впросак. Сначала мне сложно было понять ее скверный английский. Потом, забыв о том, что магазины в Италии по понедельникам не работают, я поставила ее в неловкую ситуацию, пытаясь попасть в двери торгового центра. А в конце прогулки, заведя разговор о Ватикане, сама была немало смущена, когда синьора Джанини выразила твердую уверенность, что Алиса вырастет доброй католичкой, и пригласила нас следующим утром сопровождать ее в церковь. Когда я пожаловалась на это Марио, он только посмеялся, заявив, что особенности национальных характеров дают о себе знать. Но в целом утро прошло спокойно, чего не скажешь о вечере. Вечером в дом родителей Марио стали прибывать родственники, желающие познакомиться со мной и Алисой. Это был какой-то кошмар! Все эмоциональные, громкоголосые, экспансивные, все желали потискать ребенка и пообщаться со мной. Марио чувствовал себя в этой атмосфере, как рыба в воде, на удивление мало пил и был очень оживленным, зато Алиса уже через пару часов раскапризничалась и захотела спать. Я унесла ее в комнату и с удовольствием осталась с дочерью, так как запомнить все эти степени родства и имена, как правило, оканчивающиеся на «о», было просто выше моих сил. Марио нашел меня приблизительно через час после того, как дочка уснула, и устроил грандиозный скандал, крича, чтобы я не позорила его и немедленно вышла к гостям. Пришлось подчиниться. В итоге наутро у меня болела голова, а ноги ломило от бесконечных национальных танцев.