— Расскажи об Алине. — Попросила Даша.

— У Алинки сейчас нелёгкий период в жизни. — Промолвил Миша и замолчал, сомневаясь стоит ли говорить о сестре с Фионой. Даша смотрела так внимательно и напряжённо, будто резала взглядом. — Человек, который ей дорог, попал в беду. А она ждёт ребёнка…

— Значит ты скоро станешь дядей?! — воскликнула она. Миша строго взглянул на жену, не разделяя ее веселости.

— Тёплые… — прошептала Даша.

— Что? — удивился Миша.

— Когда ты не сердишься, твои глаза словно прозрачный мед… или янтарь… или виски. Они согревают…

Миша улыбнулся и ответил:

— Разве можно говорить о близких и сердиться? Я очень люблю Алину.

— А я люблю тебя. — выдохнула Даша и покраснела.

— Твоя минута закончилась. — резко ответил он. — Мне нужна обещанная сорочка.

С Честным все оказалось намного проще и быстрее, чем изначально думал Миша. Строгий коротышка нагрузил Фила поправками и замечаниями так, что тот просидел до ночи, исправляя неточности в заявке. Когда же Миша принёс ее на следующий день, едва успев к назначенному времени из-за шуточек зеленой ведьмы, Честный подписал документ не глядя.

Михаил в приподнятом настроении приехал в холдинг, где его ждал Фил.

— Как дела? — взволнованно спросил он, имея в виду одобрение Честного.

— Ужас и кошмар. — Промолвил Миша, имея ввиду чудаковатости жены. Побледневшее лицо Фила вынудило внести ясность в сказанное.

— Фух… — протянул он. Его лицо приобрело привычную ангельскую прелесть. — Тогда погнали на планерку, обрадуешь руководство!

Планерка для сотрудников холдинга за долгие годы работы стала привычным ритуалом. Михаил Александрович все реже занимался делами, полностью возложив их на детей и внука, но проведение планерки оставалось его обязанностью.

Сотрудники делились планами на день, отсчитывались о выполненных поручениях, планерка собиралась, чтобы обсудить форс-мажор, порадоваться успехам или попросить помощи.

Сообщая о победе в тендере, Миша не испытал той радости, на которую рассчитывал. У лжи оказался горький привкус. Она способна отравить любую радость, все живое и светлое.

Миша видел, с какой гордостью на него смотрели мать и дядя Борис, а ему хотелось провалиться от стыда под землю. Неужели никто не видит его? Какой он на самом деле, на что способен? Ангел рассматривала его томным взглядом, облизывая нижнюю губу… Беличенко довольно потирал руки, будто позабыл о проигрыше. С него, как с гуся вода!

— Поздравляю, сынок. — Сказал Борис и похлопал племянника по плечу. В его карих глазах сверкали гордость и уважение. — Обычно Честный мучает неделями, выискивая погрешности в документации. Я, честное слово, сомневался, что вы уложитесь в срок.

— Значит, вы не просили его? — удивился Миша. — Если нет, то Хризантемов гений! — он улыбнулся широко, и на его щеке проступила ямочка.

— Вы оба молодцы. Я видел, как в последнее время ты задерживался на работе, переживал из-за тендера. Мне даже казалось, ты подавлен или расстроен чем-то…

— Все в порядке, Боря. — Выдавил Миша, ощущая привычный мерзкий привкус.

Всеобщее одобрение и поздравления словно приторная сладкая вата облепили Мишу. Хотелось убежать в кабинет, закрыться и побыть одному. Михаил сделал вид, что ему позвонили, громко ответил на несуществующий звонок и, кивнув на прощание, удалился.

В своём кабинете Миша опустился в рабочее кожаное кресло, запрокинул руки за голову и посмотрел в окно. Небо пестрело разными оттенками: голубой, серый, желтый переливались в толще белых облаков. Они неспешно плыли, унося с собой ещё один день его вынужденного рабства. Неужели придётся терпеть, стиснув зубы, и задвинуть гордость поглубже?

Подгоняемые ветром, облака неслись по небосклону, и Мише казалось, его жизнь подобна облаку — она не принадлежит ему, мечется в разные стороны, управляемая ветром или невидимым кукловодом.

«Что делать?» — стучал в висках немой вопрос. Он вышел на балкон и глубоко затянулся сигаретой. Дым привычно обжег дыхание. Стоило ли бросать курить, чтобы через полгода начать снова?

Дверь кабинета клацнула, мягко и по-кошачьи бесшумно вошла Ангелина. Миша стоял в проеме, разделяющим кабинет с балконом. Он улыбнулся и поправил длинную челку.

— Фу, ты снова куришь, Мишель, зачем? — проворковала она и замахала руками, разгоняя дым. Ее высокая грудь колыхалась в такт движениям, натягивая ткань тонкого, весеннего платья. Она подошла к Мише, обняла его за плечи и скользнула ладонью по его гладковыбритой щеке. Коснулась подушечками пальцев чувственных губ, подбородка, провела линию над темной густой бровью Миши, тронула кончик его носа…

— Ты рисуешь на мне, Ангел? — прошептал он и улыбнулся, возрождая ямочку на щеке — своё персональное оружие обольщения.

— Бедный мой… Я вижу, как ты мучаешься… — ответила, подставляя шею для поцелуев Миши. Его руки скользнули по ее телу.

— Поедем к тебе… или в гостиницу. — Хрипло шептал он и ловил ее губы.

Она отстранилась и тут же прильнула снова, сгорая в пламени его желания.

— Здесь… — промолвила чуть слышно и потянулась к пуговицам сорочки Миши.

Рабочий день прервался обеденным перерывом. Ангелина выскочила из уборной Мишиного кабинета, стыдливо приглаживая короткие чёрные волосы. В ее облике не было изменений, страстную лихорадку выдавали румянец на щеках и припухшие от поцелуев губы.

— Я хотел поговорить с тобой, поедем в ресторан. — Сказал Миша, накинув пиджак. Ангел с грустью отметила, что его глубокие карие глаза приобрели прежний холодный блеск. Он не принадлежал ей по-настоящему… Так, как она желала, жаждала всей душой, но боялась признаться, чтобы не отпугнуть Мишу. Ангел хорошо играла свою роль партнерши для секса, с которой не обязательно появляться в обществе. Его желание довериться или попросить совета возродили самые смелые чувства в сердце девушки.

— Хорошо, Мишель. — Томно прошептала она, брызнув на шею духи.

— Поехали. — Выдохнул он. — Повторяю в сотый раз: ненавижу это имя! Кто надоумил тебя так меня называть? — отчитывал Ангелину Миша, пока они шли к машине.

Весна теперь ассоциировалась у Михаила с браком. Любовь к этому времени года уничтожилась одной торопливой подписью в журнале. Они ехали молча, плывя в потоке автомобилей. Ангелина посматривала на нервно сжимающего руль Мишу: густые темные волосы, прямой нос, чувственный рот, потухший взгляд больших карих глаз, устремлённый в никуда… Красота без души, блестящая оболочка, скрывающая… кого? Знал ли он сам, кто он есть?

— Снова хочешь меня? — лениво промолвил Миша, заметив томный взгляд Ангелины на себе.

— Приезжай ночевать. — Ответила она и тут же осеклась, вспомнив новоиспеченную супругу Миши.