половина из которых были «спасибо» и «пожалуйста», — Пятый глубоко затянулся. — Вот так? Это всё — вот так?

— Запросто, — пожал плечами Ит. — Когда мы познакомились с Фэбом, я всё почувствовал вообще без всяких слов, мне в тот момент было хуже, чем Рэду сейчас. Да, вот так. Прими уже ты как данность то, кто ты есть.

— А кто я есть? — с горечью спросил Пятый.

— Гермо, рауф, — ответил Ит. — Ты всё еще пытаешься думать о себе только как о человеке, но это не так. Для Эри — да, ты мужчина и человек, и это правильно. А для Рэда ты — рауф и гермо, и то, что он к тебе почувствовал, а ты почувствовал к нему, нормально. Не пытайся примерять на себя чужую, навязанную тебе роль. Просто будь тем, кто ты есть. Опусти себя. Это твоя природа, твоя раса, твоё право, в конце концов. Тебе было плохо с Сабом, скажи?

— Нет, — Пятый задумался. — Но… я стесняюсь Саба.

— Но ты не стеснялся Рэда.

Пятый промолчал. Стеснялся? Безумие и стеснение — абсолютно несовместимые вещи, а это было совершеннейшее безумие, какой-то дикий, нереальный огонь, выжигающий изнутри, настолько сильный, что сопротивляться ему не было никакой возможности.

— Я не хотел, чтобы так получилось, — еле слышно сказал Пятый.

— Ты не знал, что он болен. Да он и сам не знал, наверное, — Ит пересел к Пятому поближе. — Про сердце точно не знал. Повторю еще раз: ты не виноват. И он не виноват. Это жизнь. Всякое случается. Сейчас нужно собраться, и приложить все усилия для того, чтобы он выжил и поправился. Понимаешь?

Пятый кивнул.

— Я столько раз слышал эти слова, — произнес он беззвучно. — Но они всегда были… про рыжего. Помнишь, мы говорили с тобой на «Альтее», ночью, в коридоре? Про наши сны?

— Да, помню, — Ит нахмурился.

— Я чувствовал тогда страх, — Пятый покачал головой. — И вот сейчас я понимаю, что это был за страх. Потому что он — во мне. Совершенно новый страх — за того, кого я почти не знаю, но отпустить уже не могу.

— Мы с тобой умеем предвидеть, — Ит вздохнул. — И не всегда это радует, согласись. Но в этот раз оно, наверное, к лучшему. Давай докурим, и пойдем, поработаем, а то рыжие нам все мозги съедят, и будут правы. Мы больше часа тут уже прохлаждаемся.

Глава 6. История Рэда Т-Кауса

— Лин, притащи еще одну подушку, — попросил Скрипач. — Лучше повыше, ему так удобнее будет говорить.

— Если он вообще захочет говорить, — с сомнением заметил Лин. — Ни у кого нет мысли, что он от стыда провалится сквозь лодку?

— Ему четыреста восемьдесят пять лет, — напомнил Ит. — Не думаю, что он дожил до этого возраста в невинном виде.

— Некоторым, — Лин глянул на Пятого, — удавалось держаться и дольше.

— Слушай, перестань, — попросил Пятый. — Никто никуда не провалится. Ит, что нам делать?

— Пока что ничего, сядьте где-нибудь в сторонке, общаться будем мы, вам придется подождать, — приказал Ит. — С замечаниями не встревать, если будет нужно, подойдете. Лин, я тебя прошу, не ерничай и не подначивай.

— С ума сошел? — возмутился Лин. — И не собирался даже. Как тебе такое в голову пришло?

— Ладно, извини. Ну что, поднимаем потихоньку? — спросил Ит. Скрипач кивнул. — Рыжий, прицепи на полку концентратор, неудобно так. И маску чуть ближе подвинь.

Разбудить Рэда решили на пятые сутки, когда показатели улучшились настолько, что это, по общему мнению, стало безопасно. Ну как, безопасно. Если соблюдать осторожность, не форсировать, и контролировать, конечно. Сейчас Скрипач частично убирал из схемы седативные, а до этого Рэда привели, по словам Лина, в божеский вид: умыли, сменили белье (хорошо, что одноразовых комплектов белья, производства тех же зивов, было в избытке), собрали волосы в хвост, чтобы не мешали. Выглядел он гораздо лучше, чем после приступа, но до нормы, конечно, было еще далеко — бледный, под глазами круги.

— Может, одеть его? — спросил Лин, когда Рэду под спину пристроили третью подушку, и снова укрыли. — Как-то не очень корректно, вам не кажется?

— Не надо, — покачал головой Скрипач. — Он на поддержке, одежда, если что, будет мешать. Да и не до одежды ему сейчас, поверь. Где не надо, и так всё закрыто, чего ещё-то?

* * *

— Рэд, проснитесь, — позвал Ит негромко. — Вы меня слышите?

Рэд слабо кивнул, и с третьей попытки открыл, наконец, глаза. Несколько секунд смотрел в пространство, потом перевел взгляд на Ита.

— «Ты», — тихо произнес он. — Тот, кто видел меня в таком состоянии… может называть меня на «ты»…

— Хорошо, — кивнул Ит. — Пусть будет «ты». У тебя болит сейчас что-нибудь?

Рэд задумался, прислушиваясь к ощущениям.

— Вроде нет, — без особой уверенности ответил он. — Слабость только… руку не могу поднять…

— Это, к сожалению, закономерно, — Ит пожал плечами. — Вы больны.

— «Ты», — снова поправил Рэд.

— Извини. Рэд, вы… ты не мог бы ответить нам на несколько вопросов? — осторожно начал Ит.

— Попробую, — Ит заметил, что взгляд у Рэда стал ясным, цепким, и про себя порадовался — верный признак того, что действительно стало лучше. Говорит, правда, еле слышно, и дышит пока что трудновато, но это мы постепенно подлечим.

— Как ты получил эти травмы? Я имею в виду пять переломов. Рука, нога, и три ребра. Когда это было?

— За полторы декады до выхода по вашему фрахту.

— Как это произошло? Только не надо говорить про несчастный случай или аварию, — голос Ита обрел твердость. — Потому что мы с братом — военные врачи конклава Санкт-Рена, и врать нам сейчас бесполезно.

— Меня подставили, — тихо ответил Рэд, и прикрыл глаза.

— И при этом избили, — утвердительно произнес Ит.

— Да.

— Так, про это позже. Проблемы с сердцем были раньше? — Скрипач подсел к Иту. — Ты обращался к кому-то за помощью?

— Нет, — Рэд покачал головой. Открыл глаза, глубоко вздохнул, и перевел взгляд на Скрипача. — Проблем не было.

— Может быть, что-то болело? — спросил Ит. — Что-то другое, не сердце? Зуб, например, или желудок, или спина?

— Мизинец на левой руке, — ответил Рэд. — Но при чем тут…

— Точно! — Скрипач улыбнулся. — Да, всё верно. Рэд, мизинец болел, когда приходилось нервничать?

— Да, — кажется, Рэд удивился. — Так это было…

— Это оно и было. Стрессовая кардиомиопатия, которая в результате дала то, что есть сейчас, а именно — синдром эвара, он же синдром такоцубо. Тебе повезло, что на борту оказались мы, и что у нас были с собой полевые наборы. До выздоровления еще далеко, но помочь тебе мы всё-таки