и его друзья станут героями, а не просто мальчишками-фантазерами. Но в сердце уже поселилась тревога, при мысли о предстоящем походе он чувствовал, что холодеет внутри, кончики пальцев становятся ледяными, а ноги не слушаются, как если бы не хотят нести хозяина в сторону завода.

Мысли не отпускали, и потому Сенечка, побродив по дому, отправился в комнату матери. Меланья Красавина лежала на диване в молочного цвета флисовом костюме, рассматривала эскизы новой коллекции и грызла яблоко. Ее волосы были собраны на макушке в смешной хвостик и сейчас она казалась еще моложе, чем на самом деле. Несколько мгновений Сенечка любовался матерью, он никак не мог решить, кто же все-таки красивее, мать или Луиза? Иногда ему казалось так, иногда по-другому. Обычно, когда перед глазами была мать, он думал, что она куда красивее всех прочих. Но когда видел Луизу, считал, что никто не может быть лучше. Потому Сенечка решил отложить столь щекотливый вопрос на будущее, забрался на диван, прижался к боку матери и нежно уткнулся носом ей в щеку. Меланья повернулась, бросила на сына ласковый взгляд, обняла одной рукой, еще крепче прижимая к себе. Он восторженно смотрел на яркие картинки у нее в руках, на кольца, поблескивающие на изящных пальцах. Наконец, женщина отложила бумаги, улыбнулась сыну и тихо спросила:

— Ну что, как прошел твой день?

— Хорошо, мы гуляли с ребятами, — ответил Сенечка.

— А задачки сделал, которые на лето задали в школе?

— Не все. Примерно половину.

— Вот и молодец. Надо доделать остальное. Я потом проверю.

Меланья не часто проверяла домашнюю работу сына. Обычно этим занимался Артем, он знал, что брат недолюбливает учебу и может подойти к своим обязанностям несерьезно, а потому внимательно изучал тетрадки, что-то предлагал исправить, если сомневался — звонил Луизе.

Меланья же считала, что в учебе важнее всего — самостоятельность, и потому предоставила Сенечке полную свободу.

Она снова откусила яблоко, оказавшееся на редкость сочным, — уже нового урожая, надо будет купить еще, — и вернулась к своим эскизам. Павел Петрович и Артем еще не пришли, дома кроме Меланьи и Сенечки никого не было. И потому он решился и осторожно, с деланным безразличием, спросил:

— Мам, а на заводе очень страшно?

— На заводе? — Меланья, казалось, не слышала его вопроса, продолжая разглядывать наброски, — Эм…. Да нет, не страшно.

Сенечка понял, что мать не слушает и потряс ее за плечо. Меланья отложила цветные бумажки, повернулась к сыну и уже осмысленно взглянула на него.

— Что ты спросил? Про завод?

— Я спросил, страшно ли на заводе?

— Да нет, — повторила она. — Что там может быть страшного? Завод, как завод.

— А почему его убрали из города? Почему он так далеко?

— Потому что завод, даже если очень стараться сохранить окружающую среду, все равно — производство. Можно сделать замкнутый цикл, чтобы отходы тоже использовать, но нельзя защититься полностью. Бывают и дым, например, и разные сливы. Мы не хотим, чтобы люди дышали дымом. Поэтому заводы убрали из города. Чтобы в городе было чисто и красиво. И чтобы у нас в Донске видели только парки, скверы, фонтаны и дома, а не какие-то чадящие трубы. Понимаешь?

— А почему туда никого не пускают? Я видел в кино, как дети ходили на шоколадную фабрику. И на другие фабрики тоже. Почему нам на завод нельзя?

— У нас не делают шоколад, зачем туда детям? — Меланья улыбнулась. — Поверь, там нет ничего интересного, ни для детей, ни для взрослых. Я бываю иногда, по работе. А если б не нужно было — не пошла бы. Лучше побыть подольше с тобой или с папой.

— Давай я когда-нибудь тоже пойду на завод? — Сенечка заглянул матери в глаза. — И ты как раз сможешь побыть со мной подольше!

— Потом, когда вырастешь, — неохотно ответила Меланья. — Завод не место для детей, Сенечка. Там грязно, и может быть даже опасно, если что-то взорвется, например. Мало ли что. Или груз какой упадет. Не хочу рисковать.

— Но там не страшно?

— Нет, там не страшно, — она снова улыбнулась. — Почему ты спрашиваешь? Чем тебя так заинтересовал завод?

— Слышал, мальчики говорили в лагере, что давно старшеклассники какие-то будто побывали на заводе, пробрались… и что там живет зло, изгнанное из Донска. А еще недавно женщину убили, Аллу. Которая на грузовике работала. И вот, думаю, может, это зло вышло с завода и убило ее? Потому что кто еще? У нас в городе нет таких.

— Откуда ты знаешь про Аллу? — брови Меланьи сошлись на переносице, она нахмурилась. — Это Артем рассказывает? Если так, поговорю с ним. Додумался, что младшему брату рассказать! Как будто тем других нет!

— Артем говорил, да. Но я еще раньше узнал, прочитал в новостях, в Интернете, — ответил Сенечка. — Потому и спросил его.

— Я не знаю, кто убил Аллу, — ответила Меланья, помолчав, ее лицо стало серьезным и печальным, — Ужасно, что так случилось. Но Артем и его напарники обязательно отыщут убийцу, и он понесет заслуженное наказание. А ты, пожалуйста, будь осторожнее! Если в Донске появилась опасность, детям тоже надо быть начеку! Не отходи далеко от дома и вечером будь здесь. Хорошо?

— Хорошо, — кивнул Сенечка. — То есть, ты не думаешь, что зло с завода убило Аллу?

— О, Господи! — чуть раздраженно воскликнула Меланья, всплеснув руками, в одной из которых все еще было яблоко, — Ну, конечно же, нет! Кто тебе наговорил глупостей? Сенечка, надо поменьше играть в страшные игры, поменьше смотреть фильмы по телевизору, где показывают разные ужасы!

— Это называется «Хоррор». Очень популярный жанр у молодежи.

— После них что угодно может прийти в голову. Однажды, помню, вошла к вам, когда вы с Артемом какой-то фильм смотрели, сама испугалась! Я все-таки поговорю с ним, это не дело. Он должен приглядывать за братом, а не учить непонятно чему!

— Да, мам, поговори, — Сенечка поднялся. — Спасибо, я тогда к себе пойду.

Он наклонился и поцеловал мать, которая, все еще негодуя на беспечность Артема, принялась за свои эскизы. На этот раз она отложила яблоко и взяла в руки карандаш, намереваясь поправить ошибки. Она больше не обращала на сына внимания. Вернувшись в свою комнату, мальчик почувствовал, что на сердце стало легче. Теперь он мог дышать полной грудью и не чувствовать холода внутри. Мать развеяла сомнения: на заводе не было страшного зла. Да, она почему-то говорила с несвойственным напряжением, как если бы не хотела, чтобы сын оказался там, но кто поймет взрослых. Никогда не знаешь, что у них в мыслях. Главное, никакой