ОМЕГА. Вот так и развлекаюсь каждый вечер.

Как будто я – безмозглый ржавый кибер,

но думающий, будто он – живой…

Один остался, что не говори.

Омега уносит ВТОРОГО СТОРОЖА, как куклу.

ФОКУСНИК

На сцене стол и стул. Появляется ФОКУСНИК в черном плаще с алой подкладкой, в цилиндре. Показывает нам обычный бумажный пакет.

Пакет. Бумажный. Можете взглянуть —

В нем – ничего. Сейчас пакет поставлю

вверх донышком и по нему ладонью

легонько хлопну…

(Пакет с громким треском сминается.)

Выстрелили? Где?

(Хватается за плечо, недоуменно рассматривает свою ладонь.)

Что это?.. кровь?.. Я ранен… Вот так фокус.

Нет, только поцарапало… Смешно!

Мой трюк совсем не в этом заключался,

такой игры я вовсе не хотел…

А между тем мой фокус получился!

Вот. Демонстрирую. Пакет. Бумажный

А где, скажите, банка с огурцами,

Которая, конечно, в нем была?..

(Застывает в ожидании аплодисментов, затем церемонно раскланивается, прижав левую руку к груди.)

Благодарю… Но и прошу учесть,

здесь – никакого чуда. Есть в журнале

НАУКА И РЕЛИГИЯ отдел

«евангельские фокусы», и я

всегда статьи внимательно читаю.

(Фокусник берет черный цилиндр, показывает его зрителям.)

Вот мой цилиндр, мой черный шапокляк.

Показываю. Пуст, как черный космос…

А между тем мой космос забросает

вас валенками, зайцами, мячами,

подушками, врачами, басмачами,

и денежными знаками, и градом

медалей, орденов и оскорблений,

удачами и дачами, любовью,

бокалами, могилами и мылом,

морскими свинками и целой кучей

цветных платков, мышей и обещаний,

смотрите все внимательно… Сейчас!

(Хлопает ладонью по цилиндру, он с треском складывается. в тот же момент Фокусник с криком хватается за бедро.)

Попало! Снова… Кажется, в бедро.

Нет! в ягодицу, в мякоть… Сумасшедший!

(Кричит.)

Садист и хам! Мазила! Педераст!

Не знаю, где ты, положи винтовку!

Стрелять сначала, дура, научись!

(Садится на стул, с криком вскакивает, плаксиво.)

Естественно, теперь я буду дамам

в метро и всюду место уступать…

(Рассматривает цилиндр.)

Друзья, ура! наш фокус получился.

Все наши генералы и улитки,

все наши танки и морские свинки,

все тени наших смутных настроений

сейчас, пока я хныкал, перед вами

проехали, прошли и пробежали.

Вот – мышь!.. Сейчас поймаю!.. Не успел.

(Замирает в ожидании аплодисментов, раскланивается.)

Но повторяю: никакого чуда.

И мистики здесь тоже ни на цент

– простите мне грузинский мой акцент —

(С акцентом.)

Уверенности здесь большой процент.

(Из-за кулис достает воздушный шарик.)

Воздушный шарик, он тугой и гладкий

Откуда взялся? Никакой загадки.

Его своим дыханьем породил

я сам – и завязал суровой ниткой.

Он весь наполнен углекислотой.

Теперь, владея этой красотой,

я втихомолку подношу иголку…

Что думаете: с ним сейчас случится?

Нетрудно догадаться, шарик хлопнет —

да, выпустит он стаю голубей,

и голуби по залу разлетятся,

и вас овеет ветер – тени крыльев.

Одни, воркуя, сядут на плафоны,

другие тотчас выпорхнут в окно.

Но фокус в том и будет заключаться,

что станете вы птицами – взлетите

и каждый по желанью своему:

одни, воркуя, сядут на плафоны,

другие тотчас выпорхнут в окно.

А журавлями, чайками хотите —

и чайками вас сделаю сейчас.

Расслабились и приподняли плечи…

(Шарик лопается. Фокусник падает, схватившись за сердце.)

А! Я ранен… Нет! Убит…

Но вижу я: наш фокус получился,

со стульев – белый вихрь – вспорхнули птицы,

вверх, вверх – и снегом в зале закружились,

спеша, толкаясь, вылетают в окна,

над крышами летят, материками…

Друзья, прощайте!.. Никакого чуда!..

Единственно – запомните – любовь!..

(Фокусник умирает.)

СЕАНС ПРОДЛЕННОЙ ЛАСКИ

ОНА выходит на сцену, делает пассы. Из зала на сцену, как загипнотизированный, поднимается ОДИН ИЗ ЗРИТЕЛЕЙ. Она усаживает его в удобное кресло.

ОНА

Не выпрямляйтесь, не тяните шею

Расслабьтесь и слегка откиньтесь. Руки

безвольно легли на подлокотники. Свободней,

как будто вы полулежите в ванне

разнежено под белой шубкой пены —

даю сеанс продленной длинной ласки —

и лопаются пузырьки. Не надо

сопротивляться, дергаться. Спокойно

гляди и слушай – я тебя веду.

Вот протянула я к тебе ладони.

Ты чувствуешь: от рук моих тепло

идет волнами, мягкими толчками,

вот – ямку согревает у ключицы.

Расслабьте узел галстука, рубашку

расстегните – стало жарко,

шерсть будто задымилась на груди.

Вот! чувствуешь. Мои ладони. Гладят.

И все в тебе обрадовалось, будто

всю жизнь ждало – терпело неуют,

вражду и холод – наконец-то дома.

И две ладони, как сестра и брат…

ЗРИТЕЛЬ

Две ласки – два зверька по мне скользят.

ОНА

Вот – волосы мои! – смотри – змеятся

в прожекторе, как воплощенный грех —

и каждый волос тянется к тебе,

и каждый, как иголочка, щекочет.

Сними рубашку, чувствуешь: течет,

как конский хвост, моя мужская сила

с затылка по канавке меж лопаток.

Поток пересекает поясницу —

и все это ликующее войско

сползает вниз в овраг меж ягодиц

черными от пота боками лошади,

которые сжимаешь коленями

мучительно –