и в будущем оказала громаднейшее влияние на формирование моего собственного отношения к жизни и к людям, произошла в один из таких вечеров с непосредственным участием Молла-ага. Мы, когда зашли в гости, обнаружили, что он пришел намного раньше, и они с Курбаном успели обсудить кое-какие свои вопросы. Ну не будешь же при госте обсуждать скучные технические темы, поэтому с единодушного молчаливого согласия просто беседовали о том и о сем.

В числе многих других «ни о чем» бытовых вопросов почему-то затронули и крайне специфическую философскую тему. Не вспомню, кто конкретно, скорее всего, Галина Петровна с ее склонностью поговорить глубокомысленно о высоких материях поинтересовалась: «почему туркмены при проезде мимо кладбищ и захоронений читают краткую молитву и обязательно все находящиеся в транспорте люди проводят по лицу обеими ладонями молитвенным жестом?».

Молла-ага даже не поморщился на неуместный вопрос со стороны русской женщины, и начал на него отвечать обстоятельно и подробно. Затем, продолжая говорить, дополнительно поведал неизвестный ранее и очень интересный лично мне, кто сам является носителем обычаев и традиций, факт: «В народе раньше существовало проклятие, которое использовали лишь для крайней степени неодобрения недостойным поведением того или иного человека — «пусть с твоей могилой никто не здоровается». Означало — умрешь там, где мертвое тело никто не найдет. То есть, похоронят без совершения обрядов, и рай после смерти будет закрыт» …

В следующий момент прозвучало как гром с ясного неба, когда Галина Петровна воскликнула с апломбом: «ничего подобного, там совсем по другой причине!».

Акцентирую — ставропольская казачка, геолог без ученых степеней, которая за многие годы жизни в Туркменистане так и не попыталась хотя бы поверхностно познакомиться с внутренней культурой окружающего ее народа, упрекнула в незнании местных традиций и ритуалов ученого востоковеда, теолога, старшего научного сотрудника Института по изучению письменного наследия народов туркменской земли.

В стиле «без комментариев» приведу следующий факт: Назар Халимов (настоящее имя Молла-дяде) в своей последней изданной при жизни книге «Наджм Ад-дин Ал-кубра», подготовленной к публикации в соавторстве с Гуламом Расулом Матто, почетным членом парламента республики Индия, представлен как доктор наук, историк культуры.

Здесь снова для придания живописных нюансов понадобится очередное отступление: в те годы за мной закрепился еще один (сколько же их было, диву даюсь) предвзятый стереотип жесткого и упрямого спорщика, никому не уступающего в любой, даже малозначительной, дискуссии, и никогда не прислушивающегося к мнению возможного оппонента. Почему предвзятый? Снова легко могу отпарировать лежащим на поверхности аргументом (незамеченным тогдашними «рядом стоящими»): если бы не относился с уважением к мнению других и сразу не брал на вооружение дельные советы, то шли бы за мной при осуществлении тех прогремевших экспедиций и проектов люди с развитым чувством независимости, каковыми являются любители экстремальных видов отдыха?

Хотя, если откровенно, в описанной выше ситуации, если бы кто-то так беспардонно вклинился в беседу, когда были затронуты сферы моих профессиональных интересов, которые изучал с давних лет, то «даже не знаю как бы поступил». Хорошо еще, если бы дело обошлось лишь матом или более литературными выражениями, на которые так богата русская литературная речь.

Как поступил бесподобный Молла-ага?

К моему глубочайшему изумлению и последовавшему восхищению, он всего лишь мягко улыбнулся, поднял пиалу ко рту и, отпив малюсенький глоточек чая, перевел разговор на другую тему. И продолжал общение с нами всеми, включая Галину Петровну, все в том же незлобивом, дружеском тоне!

Тогда-то с того конкретного вечера во мне самом началась кропотливая, путем проб и ошибок, осознанная выработка собственного стиля вести дискуссию в разных аудиториях (чаще недружественно настроенных) и выходить из них достойно — «наглядный пример для подражания всегда держу перед глазами».

Что теперь, спустя четверть века с того поразившего меня эпизода?

Когда в словесной перепалке (в которые в нынешнее время попадаю очень и очень редко) меня упрекают в том, к примеру, что не разбираюсь в разнице между вареной и копченой колбасами, то не кидаю в ответ «что, за дурака меня держишь?». А улыбаюсь и прошу просветить нюансы.

Что называется, так ли важно слыть победителем в споре по такому пустяковому вопросу?

Даже если мой отец в советское время трудился начальником колбасного цеха и на школьных каникулах я подрабатывал у него на производстве и как раз коптил колбасы?

Должен отметить, что манера «соглашаться со шпильками и упреками спорщиков», при этом продолжая уверенно и настойчиво гнуть свою линию, помогает не только в чисто бытовых разговорах, но и в полемике на международном уровне. К примеру, в 2008 году ввязался в ожесточенную дискуссию с грузинами на Интернет-площадке Центрально-азиатской академии по лидерству и убедил их в своем мнении одним-единственным точным выпадом.

И нет, не преувеличиваю роль Курбана и Молла-ага во влиянии на «саморазвитие своей личности», а отдаю дань искреннего уважения — дальнейшая дорога к успехам и неуспехам в этой непростой сфере межличностных отношений получила новый толчок как раз в том тесном, но чертовски гостеприимном и психологически комфортном жилище моего халыпа.

Здесь же, чтобы показать необычные свойства натуры Курбана и продемонстрировать, какие люди ходили к нему в гости «всего лишь на пиалушку чая», верну внимание читателей к упомянутому выше Мариушу Марчевскому. Я познакомился с ним на конференции в Варшаве, и почему-то буквально с полуоборота наладился дружеский, неформальный контакт (совсем не связанный с тематикой мероприятия) — говорили «на одной волне» по широкому спектру вопросов, начиная с семейных ценностей и до особенностей философии Махтумкули и других деятелей древнего Востока.

Через год уже он сообщил, что приедет в Ашгабат на какую-то конференцию. Тогда его серьезно удивило, что я отложил в сторону дела и приехал за семьсот километров из своей периферии повидаться с ним. Договорились встретиться вечером, когда у него закончится официальная часть и появится свободное время.

Кроме того, еще утром перед уходом Курбана на работу, посоветовался с ним: «если вдруг, могу пригласить гостя к тебе домой?»

Что спрашиваешь, приводи, конечно!

Честно говоря, вообще не было малой доли уверенности, сможет ли Мариуш освободиться, захочет ли провести с нами вечер, поэтому мы совсем не готовились к приходу почетного гостя — ни плова с чорба, ни каких-либо