Серая занавеска лупила по стене и окну, как-будто крича мне " глупец". В руках тонкая женская сигарета. Никогда за свои 30 лет не курил. Даже не пробовал и желания у меня такого никогда не возникало. Запах сигаретного дыма вызывал стойкий рвотный рефлекс. Никогда не понимал, почему люди пихают в себя эту отраву.

Сигарета напоминала мне о Еве. О том, что счастье может быть совсем рядом, стоит только руки протянуть и взять. Но страх услышать "нет, прости" бьет по этим самым рукам и ты прячешь их в карманы.

Я отошел от окна и налил себе в стакан горячительную жидкость из литровой бутылки. Не так много в ней и осталось, а я все не могу заплакать. Тяжелая, липкая боль комком сидела во мне уже которую неделю. Я носил ее с собой, лелеял, грел, но она мне как-будто была не нужна. Я хотел бы избавиться от нее, выплакать. Но не получалось. Чувства запечатаны глубоко внутри. А может быть я не хотел на самом деле избавляться от камня, в который оделось мое сердце. Может я боялся, что слезы вымоют из меня воспоминания о той, которая так сильно любима…

Я подошел опять к окну, поднес сигарету к носу и вдохнул сладкий запах бумаги и табака.

Мы познакомились с Евой на очень странной вечеринке, которую устроили мои друзья у нас дома, а точнее в подвале, где мы ютились. Привел ее туда наш барабанщик, коренной житель Питера, а по совместительству ее кузен, Сева.

Нас была компания ребят, приехавших в поисках счастья из одной маленькой, но очень красивой страны, в Питер. Ютились то тут, то там, перебивались случайными заработками, так как все силы и время бросили на музыкальную карьеру.

Смешно сейчас вспоминать. Тогда мы считали себя непризнанными гениями. Людьми, о которых " ещё все заговорят". Но по факту были просто горсткой не особо понимающих жизнь вчерашних подростков с огромным юношеским максимализмом и желанием стать звездами.

Питер конечно сразу указал нам на наше место. В городе, где каждый первый либо актер, либо музыкант, либо модель, либо фотограф, нас не сильно ждали. Но мы не сдавались. Ходили на какие-то прослушивания, договаривались о выступлениях в клубах, продавая самостоятельно среди своих знакомых билеты на собственные концерты, ели бомж-пакеты, чтобы только сэкономить и вложить заработанные гроши в запись песен на самопальных студиях.

Голодный, в грязной одежде, в драных носках, я сидел в подвале. Кто-то бренчал на гитаре, кто-то подпевал. Шумно, весело было, но мне до ужаса хотелось тогда спать. И тут увидел ее. Мне казалось, что она не шла, а плыла по воздуху. Такой она была тоненькой и какой-то невесомой. Темные длинные волосы убраны в хвост, карие глаза, которые окаймляли длинные пушистые ресницы, ямочка на правой щеке. Никогда ни до, ни после не видел такой красивой девушки.

Когда Ева шла, то люди оборачивались и провожали взглядами, полными восхищения. Каждый норовил подойти к этой невероятной девушке, что-то сказать, задержать, чтобы поговорить.

— Привет, Жердь, — подошел ко мне Сева, пожать руку. — Вот кузину привел с собой. Ева, — представил он ее, — а это Паша, но мы зовем его Жердем. Наш скрипач.

— Ева, — проговорила она и протянула руку.

Я смотрел на нее, не веря, что такая девушка вообще могла оказаться в нашей помойке, да ещё и заговорить со мной.

— Жердь, чего застыл? — грубо вывел меня из ступора Сева, хлопнув по спине.

Я стушевался, поняв, что стою и совершенно беззастенчиво пялюсь на Еву. Протянув ей руку в ответ, пожал ее холодную, невесомую ручку.

С этой секунды понял, что влюбился. Я не мог оторвать от нее взгляд. Стоял весь вечер недалеко от нее, чтобы слышать ее голос и смех, напоминавший звон колокольчика. Ева улыбалась всем и каждому.

Сева рассказал мне, что его кузина работает медсестрой в больнице, занимается танцами, иногда снимается для реклам в местечковых журналах. А ещё, что она влюблена в одного типчика, про которого ходила дурная слава. Он был ещё тот ходок по женщинам, выпивал, не гнушался наркотиками. В общем, весь " набор джентельмена".

После этого вечера понял, что мне не важно, будем ли мы вместе с Евой или нет. Я просто хотел быть рядом с ней. Поэтому стал плотнее общаться с Севой, что бы знать про нее все, что только можно, чтобы иметь хотя бы маленький шанс ее лишний раз увидеть.

Так получилось, что у нас почти ни у кого летом не было работы, а из подвала — нашего временного пристанища, попросили в срочном порядке съехать. Деваться было некуда, но Ева нашла выход. На время поселила к себе на дачу. Да и сама перебралась туда на время своего отпуска.

Домик маленький, но двухэтажный, от Питера ехать почти два часа на электричке, зато наше пристанище было в пяти минутах от станции и рядом с погостом. Так что, соседи у нас были тихие, чего нельзя сказать о нас.

И вот, когда в очередной раз мы собирались ужинать под звуки гитары, ко мне подошла Ева и спросила:

— Есть выпить?

Я немного опешил, так как знал, что она вообще не пьет. Но сказал, что сейчас все будет. Сбегал на станцию, купил пузырь и вернулся. В доме уже стоял дым коромыслом. Все галдели, смеялись и только Ева сидела молча у окна веранды.

— Чего случилось-то? — спросил я Басю, который играл на басу у нас и знал все и про всех.

— Да этот ее Димка снова в загул ушёл. Застукала его с какой-то бабой, — проговорил и тяжело вздохнул, — дура.

Я подошёл к Еве и протянул бутылку. Она открыла и стала пить из горла. От такой картины мне стало жутко не по себе. Но не сказал ни слова.

Когда на часах было четыре утра и все в доме спали, мы сидели с Евой на ступеньках дома и разговаривали. В тот самый момент я узнал ее настоящую. Та веселость, что была на показ, прятала глубоко израненную душу. Мне так хотелось забрать часть этой боли себе, что бы увидеть снова ямочку на щеке от улыбки.