никем серьезно не увлекаясь, хотя и кокетничая с мужчинами и дурача их, что ей доставляло не малое развлечение. Жизнь и общество, в котором она вращалась, не удовлетворяли эту девушку-скептика и притом самостоятельного характера. Она читала, училась, занималась благотворительными делами, рисовала по фарфору и по временам хандрила, чувствуя, что все эти занятия не наполняют жизни, и довольно трезво понимая причины этой беспредметной хандры, пошаливания нервов, беспричинных слез по ночам и каких-то томительно-сладких грез и мечтаний.

«Пора замуж выходить!» — нередко думала она и не знала только, на ком остановить ей свой благосклонный выбор и осчастливить своей характерной и независимой особой с миллионом в придачу. При этом предстояло не нарваться на какого-нибудь пошляка, с которым будет очень скучно, или на непорядочного человека, от которого придется убежать. Вообще всех возможных кандидатов в мужья, бывавших у них в, доме, возивших ей цветы, конфеты и разыгрывающих влюбленных, она ценила не особенно высоко и находила их скучными, лживыми и не интересными. Однако, кокетничала с ними и, чувствуя потребность если не настоящей любви, то хотя бы ее суррогата, все-таки медлила, сокрушая этим мать, добродушное и бесцветное существо, и заставляя не раз задумываться боготворившего ее отца.

Как ни рад был он видеть дочь около себя, а все-таки находил, что его умнице «Сюше» давно пора замуж, не даром «эти нервы» в последнее время начинали пошаливать же более и более, и ни поездки в Крым и на Кавказ, ни обливания холодной водой, по совету модного доктора, не помогали и не избавляли Ксению Васильевну от хандры и, по временам, раздражительности.

И старик Трифонов приискивал подходящих, по его мнению, женихов и звал на свои «четверги». Однако, к крайнему его удивлению, никто из этих розовых и откормленных представителей хорошей мужской породы в виде красивых поручиков и штатских молодых людей не пленял сердца «Сюши». Она их находила и слишком глупыми и бессовестно молодыми. Тогда Трифонов привез Павлищева. Это был сорокапятилетний моложавый и румяный красавец, и умен, и интересен, и сиял яркой восходящей звездой на административном небосклоне.

И Ксения, по видимому, несколько заинтересовалась им.

Трифонов просветлел при виде своей любимицы.

Она приблизилась к нему своей быстрой, грациозной походкой и, звонко целуя отца, проговорила:

— Проспала — вчера зачиталась… А уж ты собираешься ехать? Я тебя не задержу…

— И задержишь — не беда. Присядь-ка… Здорова, Сюша? — спрашивал, любуясь дочерью, Трифонов.

— Как видишь, папа! — с веселой улыбкой отвечала Ксения и прибавила:- а я к тебе за деньгами; дай мне двести рублей, надо помочь одной барышне… Славная…

— Вот тебе, родная…

И Трифонов, вынув из бумажника деньги, подал их дочери и спросил:

— А у тебя самой есть деньги?

— Есть… Еще пятьдесят рублей есть… Остались от твоего жалованья…

— Так бери еще.

— Зачем? Мне не надо. Тратить не на что.

— Ишь ты какая бережливая у меня! — с нежностью заметил отец и прибавил:- а я, Сюша, новый завод собираюсь строить…

— Где? Здесь?

— На Урале. Большой механический завод. Будем рельсы катать и машины строить. Одобряешь?

— Конечно, одобряю. Тебе ведь скучно без какого-нибудь нового увлечения и новых хлопот! — улыбнулась Ксения.

— Именно. А это дело совсем новое, интересное. Вот летом съезжу на Урал. Начнем работы. Хочешь прокатиться со мной, Сюша?

— А с мамой кто останется? Борис уйдет в лагерь.

— А мисс?..

— Мисс Эмми? Ты разве не знаешь, какую нагоняет она тоску, эта мисс Эмми, когда старается занимать… Превосходная девушка, но скучна…

— И то правда, разумница… Ну, а вы с мамой куда летом?.. Еще не решили? Быть может, заграницу прокатитесь?

— Ох, папа! — заметила Ксения с кислой гримасой. — Надоело. Уж лучше на дачу.

— И там надоест.

— Куда-нибудь подальше, чтоб не встречать петербургских знакомых… Тогда ничего.

Трифонов усмехнулся.

— Разборчивая ты, Сюша… Люди везде люди… Неужто так-таки тебе никто не нравится из наших знакомых?

— Ты, конечно, про мужчин спрашиваешь? — хитро улыбнулась Ксения.

— Хотя бы и про мужчин…

— Никто… Очень уж неинтересны, папа…

— То-есть, как неинтересны?

— Так. Все на один лад.

— А Павлищев?

— Твой Павлищев как будто любопытен. Не глуп и не ординарен… Он, ведь, кажется, твой кандидат, папа?

— Кандидат? — переспросил, несколько смущаясь, старик. — Что ты хочешь этим сказать, Сюша?

— Не хитри, пожалуйста, папочка. Точно ты не знаешь, что Павлищев твой кандидат в мои мужья, как этот красавец Сицкий — мамин!.. — рассмеялась Ксения. Я, ведь, поняла, зачем ты привел к нам Павлищева. Ну, однако, прости. И то тебя задержала! — прибавила она, поднимаясь с кресла.

— Нет, подожди, не уходи, Сюша… Поговорим, уж если ты сама начала.

— Поговорим, папа… Я всегда рада с тобой говорить.

И Ксения снова поцеловала отца и опустилась в кресло.

— Положим, что ты, моя умница, и не ошиблась, — начал Трифонов.

— И не положим, а «скажем»!..

— Ну, скажем, будь по твоему, — весело подхватил отец:- разве Павлищев уж так и не достоин быть кандидатом?

— Ты что же торопишь меня замуж выдать.

— Пора бы, кажется, Сюша, — промолвил тихо старик и, после паузы добавил:- надеюсь, что и ты не собираешься остаться в старых девах?

— Не собираюсь, — ответила Ксения, и внезапно кровь прилила к ее ослепительно белой коже…

— А Павлищев, на мой взгляд, подходящий человек… Умный, дельный и…

— Будущий министр, папа… А я супруга министра? — перебила Ксения, и глаза ее заискрились насмешливым огоньком.

— Положим, и это не порок… Но я не то хотел сказать… Я хотел сказать, что Павлищев и добрый человек… Так, по крайней мере, мне кажется… И ты ему, видимо, нравишься…

— Не заметила, чтобы очень, папа… Стану примечать и буду ждать объяснения! — рассмеялась Ксения… — Не отрицаю его достоинств и не отвергаю безусловно его кандидатуры, но прежде надо хорошо его узнать, а я, ведь, его так мало знаю!..

— Ну, ты скоро раскусываешь людей, Сюша.

— А вот Павлищева еще не раскусила… Что, он будет у нас сегодня вечером на «четверге»?

— Собирался. Я его видел вчера. Был у него в департаменте. Вот-то работает, не то, что наши чиновники… А знаешь, Сюша, Борщов у него место получил… чиновником по особым поручениям. Я очень порадовался… Что, был он у вас?.. Что-то давно его не видать?

— Давно не был! — промолвила Ксения и чуть-чуть покраснела.

— Вот этот молодой человек так совсем непохож на других! — заговорил Трифонов, чувствовавший слабость к Марку. — И умница, и работяга, и железного характера… Он пробьет себе дорогу в жизни… Вот уж и теперь очаровал Павлищева. А Павлищев умеет ценить людей… Надо бы послать за Борщовым,