— Этого куда? Здесь держать будем? Здоровый ему:

— Дурак, что ли? Изнутри ж только запереть можно, и вообще… У Лешего запрем, свяжем, окошко там маленькое, даже если развяжется, не вылезет.

— У меня не развяжется, — сказал маленький, и они куда-то все втроем пошли.

Как только они скрылись в тумане, мы с Женькой быстренько переползли к тому месту, где они стояли. И видим — яма там, а в ней кондовая железная дверь, прямо, как от сейфа.

Я шепчу Женьке:

— Ты здесь постой на стреме, а я посмотрю, что там.

Женька остался, а я к двери. Она легко открылась, даже без скрипа. И засовом я не лязгал, он изнутри был.

Это оказался самый настоящий блиндаж. Опять, как в кино. Весь из бетона, только землей сверху засыпан. Хоть и темновато там было, но дверь я не закрывал и кое-что рассмотрел. По стенам аккуратные лавки. Стол. На столе рация, обалденная, среди бутылок от водки и консервных банок стоит. А вдоль одной из стен металлические ящики, или они только обиты железом, не знаю. И на каждом ящике фашистский знак, а над ним орел и еще что-то по-немецки написано. А самое главное, возле рации лежит этот пистолет в кобуре. Я его из кобуры вынул и рассматриваю. Тут вдруг у меня за спиной опять засов лязгнул. Я вздрогнул, оборачиваюсь, а там рожа Женькина.

— Тикаем, — говорит, — возвращаются. Я так с этим пистолетом и выскочил, даже кобуры со стола не взял. Рванули мы с Женькой прямо к болоту. А как его перейти обратно, не знаем. А надо, ведь пистолета они в конце концов хватятся. Взяли по длинной дубине, чтобы трясину прощупывать, и пошли. Долго блуждали опять, чуть не потопли, а куда идти все не знаем, куда ни сунемся — трясина.

И тут я вижу, прямо из болота шест торчит и верхушка у него явно топором подрублена. Откуда, думаю, тут среди болота такой шест. Подошел к нему, а от него впереди недалеко еще такой же видать. Из тумана выступил. Ну я и догадался, что это вешки поставлены. Женьку позвал, и мы по вешкам пошли. Так из болота и вышли.

Только выбрались на сухое место, упали на землю, чтобы отдышаться, и вдруг из-за деревьев кашлянул кто-то. Глухо так: «Кху-кху». Мы, не сговариваясь, вскочили и бегом в лес, куда подальше от этого места. Потом по лесу блуждали черте сколько. Спали где-то. Ели только чернику. Пили из болота. А что делать?

Когда совсем отчаялись, слышим, кричит в лесу кто-то. Далеко. И вроде на наши имена похоже. Отзываться не стали. Страшно. Боялись этих, из блиндажа. Наверняка, думали, искать нас будут. Но на крики пошли. Так на вас и вышли.

— Да-а, — после некоторого молчания сказал Сема, — однако народу толчется в этом Чертовом углу, прямо, как на Арбате. Мы с вами, те трое, Леший и еще какой-то Абрам Петрович.

— И Женька, — добавил Лыков.

— Ну Женьку я вместе с нами посчитал, — серьезно возразил Сема, — потому что так просто они его не получат. Только одна беда. Боюсь, что именно на это они и рассчитывают.

— На что, на это? — не понял Серега, да и Костя тоже, только не стал спрашивать.

— На то, что мы пойдем выручать Женьку. Так я и знал, что запросто нас из этого Чертова угла не выпустят.

— Ты думаешь, что они хотят нас куда-то заманить?

— Уверен, — ответил Сереге Сема. — Это мы уже проходили. Так что, прежде чем действовать, надо подумать.

— А кто они? — опять задал Костя уже не раз поднимавшийся вопрос.

— Кто угодно, — ответил Сема, — узнаем, когда возьмем их за жабры.

— Думаешь, получится? — в голосе Сереги прозвучала изрядная доля сомнения.

— Должно, — кратко ответил Сема.

На самом деле у Семы не было твердой уверенности в успехе, а точнее сказать, вообще никакой. По правде говоря, он и сам не знал, что теперь делать. Единственное, что привносило некоторое облегчение в ход его тяжелых печальных размышлений, — это то, что неизвестные хозяева Чертова угла (по крайней мере вели они себя как хозяева, и не очень-то гостеприимные), видимо, не так уж жаждут крови. По своему опыту он знал, что, располагая их вооружением, перещелкать из засады четырех практически безоружных и даже вооруженных одним «вальтером» не составляет опытным людям никакого труда. С другой стороны, эти незнакомцы, как видно, не хотят выпустить из Чертова угла никого. Вот в этом Сема был уверен почти на сто процентов; Скорее всего захват Женьки — это всего лишь приманка. А тогда может быть и так, что они самые настоящие убийцы и хотят наверняка оставить всю компанию на веки вечные в глуши этих дебрей.

Действительно, что может быть удобнее для этих сволочей, чем перестрелять сразу всех на болотной тропе, устроив засаду на берегу острова, там, где случайно в своих блужданиях вышли на сушу ребята.

Вот это-то и смущало больше всего Семена. Ребят он с собой, конечно, брать не собирался, но самому повидаться с таинственными незнакомцами было необходимо. Не отдавать же им Женьку. Конечно, можно было вопреки желаниям этих «лесных братьев» продолжить путь по протоке, сплавиться вниз по реке и вернуться сюда с милицией. Но если они вернутся лишь к трупу? А то и тела-то не найдешь — кругом топь. Нет, об этом Семен не мог даже думать. Надо было выручать Женьку Григорьева любым путем.

Но как, если единственная тропа на остров наверняка перекрыта? Семен бы и сам там в случае нужды устроил засаду, лучшего места не найти. Он находился в полном недоумении и растерянности, хотя и всячески старался внешне этого не показывать.

Интересовало Семена, конечно, и то, почему их не хотят выпустить из этого места. Что за тайна скрывается за болотом на острове, если даже подходы к ней простым смертным знать заказано. Но все отходило на второй план перед опасностью, угрожающей мальчику.

Погруженный в такие размышления, Семен сидел на берегу протоки. Они совсем недалеко отошли в сторону от места стычки у поваленной ели. Теперь со стороны леса их прикрывали те самые густые заросли мелких елочек, в которых Семен услышал подозрительный треск незадолго до нападения. А со стороны протоки густые заросли ивняка постепенно сменялись стеной тростника и рогоза. Эта зелень практически полностью скрывала Семена и ребят от посторонних глаз, зато сами они могли видеть в ее просветах и лес на противоположной стороне протоки, и участок темной воды на ее середине, и поваленную ель.

Семен глянул на притихших ребят. Оба сидели в полном молчании, понурив головы. Ждали его решений.

«В самую пору их чем-нибудь подкормить», — подумал Семен.

— Жрать хочется, — словно прочитав его мысль, угрюмо произнес Лыков и поднял склоненную голову.

— Уже давно, — согласился Костя и вдруг предложил, — Сем, давай сходим назад по протоке, подстрелим там утку, съедим, а потом пойдем выручать Женьку.

В этом предложении была какая-то доля смысла, потому что штурмовать остров можно только в густом тумане — вечером, ночью или ранним утром; сейчас же стоял день — всего-то десять минут первого, по его часам, и туман над протокой полностью рассеялся. Так же, наверное, и над болотом.