Я сразу же подумала, что, безусловно, потребуются деньги, норешила Клухина заранее не нервировать.

Правда, робко уточнила:

— Конечно, нельзя ничего загадывать заранее. Вдруг мненикто не позвонит?

— Позвонит! — уверенно сказал Вася. —Обязательно позвонит.

Туманов номер два выглядел так, словно его загримировали дляроли в фильме о привидениях — бледное лицо с проступившей щетиной, волосыдыбом, вокруг носа два темных круга, в которые провалились глаза.

— Где ты была? — спросил он голосом разгневанногопапаши, едва лишь я выросла на пороге.

Мне стало стыдно. Он ведь считает меня своей женой!

И не знает, что его настоящая половина перенеслась впараллельный мир. До тех пор, пока я не найду способ вернуть все назад, надобудет хотя бы не огорчать этого беднягу.

— Мне захотелось сходить в Эрмитаж, — смиренносказала я. Затем шагнула поближе и запечатлела на его небритой щеке полныйраскаяния поцелуй. Кажется, он даже не заметил столь невероятного проявлениянежности.

— Я! Схожу с ума! — Сопроводив меня в комнату, онначал бегать по ней кругами, не обращая на меня никакого внимания. Судя повсему, речь была выстрадана. — Обзвонил все больницы!

— Надеюсь, ты догадался позвонить Катерине?

— Почему я должен узнавать о твоих планах от твоейсестры? Ты разве с ней живешь?! Ты живешь со мной!

Так будь добра хотя бы ставить меня в известность о своихпохождениях!

— Я что, Кот в сапогах? — обиделась я. —Какие у меня похождения? Уж не думаешь ли ты, что у меня роман?

— Что же еще? — ревниво спросил Туманов. — Неодна же ты ездила смотреть Эрмитаж.

— Вот именно — одна. Что в этом странного? Мне хотелосьпобыть одной, подумать. У нас с тобой в последнее время наметились некоторыеразногласия…

— Что ты называешь разногласиями? Ты не желаешьпризнавать во мне мужа, отселила меня с постели на диван, шарахаешься, когда яхочу тебя поцеловать…

Я решила, что сейчас самое время смягчить его. Поэтому,когда он пробегал очередной круг, я встала на его пути и поймала в жаркиеобъятья. Туманов опешил. Видимо, в сценарий той сцены, которую он планировалмне закатить, нежности вписаны не были.

— Прости меня! — прошептала я ему прямо врот. — Я готова вознаградить тебя за все твои страдания.

Туманов переждал, пока я его поцелую, и при этом такнапрягал шею, что мне пришлось встать на цыпочки. Когда я оторвалась от него,он гневно спросил:

— Считаешь меня простофилей, который запросто попадетсяна этот крючок? Ты будешь бегать налево, а потом задабривать меня мимолетнымиласками? Не выйдет! — Он помахал перед моим носом указательным перстом.

Ого, кажется, он ревнует всерьез. Неужели он все это времятак сильно страдал, а я, занятая собственными переживаниями, ничего незамечала? Моя природная доброта повелела мне успокоить его как можно скорее.

— Клянусь, что ездила в Питер одна. Я даже номер вгостинице не заказывала. Приехала, нырнула в музей, приобщилась к прекрасному,выпила чашку кофе в какой-то забегаловке и — сразу в обратный путь.

— Ну, допустим, в Питер ты действительно ездилаодна, — не меняя тона, сказал Туманов. — Но здесь, в Москве, у тебяесть увлечение. Я его видел. Да-да, можешь не отпираться! И он звонил сюдаднем, думал, что я, как всегда, на работе!

Интересно, кто бы это мог быть? Кто возбудил в Тумановеинстинкт собственника? Тот между тем отвалил вниз нижнюю челюсть и передразнил:

— Валерия, сори, плиз! Козел американский.

Я вытаращила глаза. Интересно, кого он имеет в виду?

— У меня нет знакомых американцев, — поспешила язаверить ревнивца.

И тут же прикусила язык. Что это я? Может, у меня нет, а утой дамочки, которая вышла за него замуж, как раз есть? Что, если влюбленныйамериканец — тот самый красногубый тип, который сшивался возле газетногокиоска, а потом поплелся за мной в кафе? Я медленно прозревала. Так это быллюбовник моего двойника! А я-то, дура, думала, что это мой преследователь!Возможно, та я, которая жила здесь, в этом мире, скрывала свое увлечение отмужа. Поэтому на улице, при всех, американец делал вид, что они незнакомы.Наверное, он ждал какого-то знака, чтобы подойти. Мое лицо просветлело. Люблю,когда все понятно! Ну, ничего, я все исправлю. Любовник мне сейчас совершеннони к чему. Придется от него отделаться.

— Клянусь, ты больше никогда о нем не услышишь! —клятвенно пообещала я. — Дай только срок.

— То есть вы будете лучше прятаться?

— Я тебе не изменяла, клянусь! — торжественнозаявила я, приложив обе руки к груди. Туманов с огромным сомнением посмотрел навыражение моей искренности и даже склонил голову к плечу. Однако не сказалничего ободряющего.

— Ну хорошо, чего ты хочешь? — По-деловому, такпо-деловому, решила я.

— Я взял отпуск, — сказал Туманов. — Хочу,чтобы мы некоторое время побыли только вдвоем.

— Отпуск? — опешила я. — Кто тебе его дал? Тыведь только что устроился на работу?

— Мне пошли навстречу. Буду несколько часов в деньработать на домашнем компьютере, этого достаточно.

Я не знала, как скрыть свою растерянность, если не сказать —разочарование. А я-то себе напланировала! Организовать лигу людей, перемещенныхиз параллельного мира, посетить Ник-Ника и попробовать с его помощью начатьоперацию по возвращению себя назад. Одно это требовало свободного времени и,скажем так, бесконтрольности. Мое замешательство не укрылось от Туманова. Онгорько усмехнулся:

— Вот видишь! Ты уже в трансе. Едва закончился нашмедовый месяц, как я уже тебе наскучил! Недаром меня предупреждала Катерина! Ичто она там говорила о твоем первом муже? Спустя какое время ты ему изменила?

«А что, если это коньяк? — внезапно подумала я. —Не взрыв в лаборатории, не автокатастрофа, а странная бутылка коньяка? Я самаее открыла, я одна его пила…»

— Если я тебе разонравился, ты должна сказать мнечестно, — продолжал между тем Туманов, не обращая внимания на странныйблеск в моих глазах. — Я не хочу в один прекрасный день застукать тебя сэтим американцем! Если я правильно понял, первому мужу ты наставила рога сиспанским кабальеро? Может быть, у тебя страсть к иноязычным партнерам?

Я отправилась на кухню и открыла дверцы навесной полки.Бутылка была на месте. Я достала ее и, отвинтив пробку, опасливо понюхала. Еслия права, достаточно снова выпить рюмочку, и проснешься в своей постели, рядомсо своим мужем. Маловероятно, конечно, но попробовать надо. Вдруг для моегоорганизма этот коньяк — такое же потрясение, как для других — автокатастрофа?