Если бы Рейнолдс был моим соотечественником, я бы безобиняков спросила у него: «Ну, и чего тебе надо?» Но иностранец вряд ли уловитв этой фразе оттенок пренебрежения, поэтому я тактично поинтересовалась:

— На что вы рассчитываете, приглашая меня провести свами вечер?

Глупый получился вопрос. Может быть, он рассчитывает на ночьв гостинице? Но ведь не скажет же. Однако Пол Рейнолдс не понял слова«рассчитывать». Вернее, понял его не правильно.

— Я рассчитывает вас самый лючший герл ин Раша.

— Понятно. Но я же сказала: ай хэв мэн, хазбенд, муж.

А у вас есть жена?

— Май вайф бежат потому, что я много работат не дома. Яездит, ездит и приездит к пустой дом, — оживленно объяснил американец. Вероятно,он уже свыкся с потерей, потому что в его голосе не прозвучало ни однойпечальной нотки.

— А дети у вас есть? Чилдрен?

— Ноу. Я ест один. Один, как перстик, — добавил они снова широко улыбнулся. Видимо, кто-то когда-то учил его русским идиомам.

— Проворонили, значит, семью, — констатировала я.

— Май вайф очен обижается. Не хочет видит мне.

— Понимаю, — сказала я. — Меня вот тожепервый муж не хочет видеть.

Я вздохнула и принялась за торт.

— Вы ест два муж? — удивился Пол.

«Если по факту, то вообще три», — подумала я про себя,а вслух сказала:

— Да, у меня уже был один развод.

— О! — сочувственно протянул Пол. — Разводест тяжест. Здес. — Он показал на сердце. Тут я была с нимсогласна. — А вы хотет видет свой первий муж?

— Иес. Я вообще не люблю напряженности в отношениях.Хочу, чтобы все оставались друзьями. При любых обстоятельствах.

— Мы друздья, — важно сообщил Пол, мелкокивая. — Я хотеть стать ближе с вам. Очен друздья.

— Я уже поняла.

Я вздохнула. Ну, и что особенного я узнала? Американец увиделменя на улице и положил глаз. Возможно, такие штучки он выкидывает постоянно,работает ведь в Москве. Легкий охмуреж — и дело в шляпе. Не думаю, чтокто-нибудь из заловленных им девиц особо возражал против хорошего знакомства. Амне что делать? Только американца мне не хватает для полного счастья. Тем болееТуманов ревнует.

— Да, кстати, а откуда у вас мой телефон? —вспомнила я. Туманов говорил, что пока меня не было, американец звонил домой.

— Телефон ест хорошо, — сообщил Пол. — Япозвонит завтра. Вы за ночь передумайт и пойти со мной в ресторан.

— Нет, телефон не есть хорошо, — испугаласья. — Мой муж, он ревнивый. Обидится, будет неприятность.

У меня. Ми. Не нужно звонить.

— Назначайт свиданий, — заявил упрямый Пол. —Ми ест обчатся.

«Вот привязался, — подумала я. — Если я назначусвидание и не приду, он одолеет меня звонками по телефону».

— Свиданий больше не будет, — покачала яголовой. — Мы попили кофе, поговорили… Пообщались уже.

И все.

— Уай? — выпрямился на стуле Пол. — Я хотетбыт рядом.

Кажется, ему просто в голову не приходит, что я «не хотет».Да, избаловали его русские девицы, избаловали.

По морде видно, что не получал он до сих пор от воротповорот. И муж ему не помеха! Придется взять на себя благородную миссию ищелкнуть его по носу. За всех несправедливо обиженных. Наверняка после«ресторан» и «очен друздья» каждой девушке хотелось замуж за эту рыжую дубину.Великая русская мечта — выйти замуж за иностранца. Рейнолдс, не понимая этого,интуитивно нащупал золотое дно. Интересно, сколько русских жемчужин в егоколлекции? В любом случае, еще одной я не стану.

Прикончив кусок торта и рогалик с маком, я отодвинула отсебя опустевшее блюдо и сказала:

— Плачу за себя сама. Хочу быть как американка.Равноправие, о'кей?

Пол Рейнолдс скривился, как будто ему на язык капнулилимонной кислотой.

— Не ест джентлменски.

Нет, явно он уже побывал в обучении у каких-то русскихтоварищей. Иначе откуда бы ему знать, что это вообще такое — джентльменскоеповедение. Говорят, у него на родине женщины считают джентльменское поведениеущемлением своих прав. Еще примерно полчаса Пол пытался вырвать у меняобещание, что я сама позвоню ему по телефону.

— Куда, на службу? — поинтересовалась я.

Пол засуетился и, достав из кармана длинную тонкую ручку,похожую на шприц, и еще одну визитку, быстро нарисовал на ней ровный заборчикиз цифр.

— Ето ест я сам, — пояснил он. Вероятно, он имел ввиду, что изобразил номер своего мобильного телефона.

— Что ж, — сказала я, — может, еще исвидимся.

Оставив Пола Рейнолдса в состоянии легкой грусти, яотправилась закупать хлеб насущный. Судьба занесла меня в большой супермаркети, увлекшись процессом, я немножко не рассчитала время. Когда я подходила ксвоему подъезду, на часах была уже четверть четвертого. Оставалась надежда нато, что профессор Усатов не цинично пунктуален и не явился ровно в три.

Лифт не работал. Потоптавшись некоторое время возле кнопки,не подававшей признаков жизни, я посмотрела на свои сумки и тяжело вздохнула.Чтобы благополучно взобраться наверх, нужно отнестись к происшествию не как кнеприятности, а как к развлечению. Ну, положим, у меня сегодня тренировкаикроножных мышц, чем не развлечение? Окно между вторым и третьим этажамипо-прежнему зияло пустой рамой. По ногам здорово несло. Ветер принес на площадкудаже несколько высохших листьев. Интересно, чем тут занимался этот стекольщик?

Когда дверь квартиры появилась в поле моего зрения, я ужеедва стояла на ногах. Если кто-нибудь из соседей вдруг услышит мое дыхание,наверняка подумает, что я Надуваю резиновый матрас. Надо срочно занятьсяфизическими упражнениями. Недавно я купила себе видеокассету «Аэробика доктораВайса», но пока освоила только несколько самых первых упражнений. Хотя планы уменя были далеко идущие. Доктор Вайс, который разработал какую-то необыкновеннуюсистему, прыгал на кассете, словно резвый козлик. Улыбка у него была до ушей,он заражал своим энтузиазмом и горячо агитировал следовать его примеру нетолько словами, но и действиями. Вот сегодня после встречи с профессоромУсатовым обязательно займусь собой и своей спортивной формой. А то что-толюбимая юбка стала тесновата.

Свалив покупки на коврик, я достала из сумочки ключ и,повернув его в замке положенное количество раз, ввалилась в квартиру.

В коридоре перед дверью в комнату лежал профессор Усатов,навсегда испорченный двумя дырками от пуль.

Ему выстрелили в сердце и в голову. Я никогда не видела ниодной жертвы преступления воочию. Впрочем, даже если бы и видела, это вряд личто-нибудь изменило бы.