Гримаса отвращения исказила лицо Рикатса при этих словах. Михашир, в целом разделяющий мнение друга о доставшейся тому армии, сочувственно кивнул.

— Ладно, что еще? Расположение армии? Оно было у посыльного перед глазами, чего тут писать. Настроение? — тут Рикатс просто сплюнул на землю. — Может, сам Глаз и дурак, но в его штабе наверняка есть думающие люди. Какое может быть настроение… Знаешь что, Михашир, давай включайся в игру. Я не собираюсь разговаривать сам с собой.

— Да? — Михашир позволил себе усмешку. — А на мой взгляд ты только этим и занимался.

— Тем не менее. — Рикатс укол проигнорировал. — Твои предположения о содержании записки?

— Даже не знаю. — Михашир развел руками. — Обеспечение продовольствием? Согласен, не стоит того, чтобы шифровать в послании. Наши планы?..

— Да какие к бесам планы! — скривился Рикатс. — Сидим в ущелье и ждем, когда враг протрубит наступление. Нет у нас никаких планов…

— Вот может об этом предатель и написал в записке? — со смешком предположил Михашир.

В разговоре наступила пауза, смысл которой поначалу укрылся от Михашира. Лишь подняв глаза на Рикатса, он удивился напряженному выражению лица и немигающему взгляду, устремленному куда-то вдаль.

— Что с тобой, Рикатс? Я же просто пошутил.

— Возможно, ты пошутил очень удачно, — медленно проронил Рикатс, после чего снова погрузился в молчаливое созерцание чего-то неведомого.

— Да объяснишь ты в чем дело?! — не выдержал Михашир. — Может, мне тоже хочется посидеть с таким идиотским видом, как у тебя!

Рикатс тряхнул плечами, с шумом выдохнул и сильно растер ладонями лицо.

— Позже! Я совершенно ни в чем не уверен, быть может, это мое больное воображение, усугубленное недосыпом. Мне нужно все обдумать, причем, на свежую голову. Знаешь, — он вгляделся в темноту ночи, — до рассвета осталось каких-то пару часов, и я собираюсь проспать их как убитый. А завтра мы с тобой обязательно поговорим. Или вместе посмеемся над моими бредовыми соображениями.

Подумав, Михашир пожал плечами. Непревзойденное упрямство Рикатса было хорошо известно ему еще с детских лет. Сейчас из него и клещами не вытянешь ни слова на затронутую тему. Обидно, что сам Михашир, хоть убей, не мог понять, что же могло содержаться в оброненной им шутке.

Друзья выбрались из-за стола. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как Михашир встревожено положил руку на плечо Рикатса.

— Смотри! — указал он вдаль. — Что-то горит… и это точно не костер. Слишком большое пламя.

Рикатс заскрежетал зубами:

— Конечно, не костер. Я бы очень хотел надеяться, что это горит не обоз с продовольствием… Но, боюсь, на подобное везение нам не стоит рассчитывать.

Спящих в лагере осталось немного. Те, кто не проснулись от шума пожара, были разбужены криками собратьев по оружию. Ярость и неистовство, преобладавшие в этих криках поначалу, вскоре сменились страхом и безнадежной тоской. Раньше или позже, каждый проникался простой мыслью, что возможности заглянуть в харчевню за углом нет и не предвидится.

А продовольствие сгорело все, дотла, до самой последней телеги с зерном. Это само по себе вызывало суеверный ужас…

Рикатс носком башмака ковырял еще тлеющие угли и был мрачнее тучи. Остальные военачальники стояли чуть поодаль и выражали полную солидарность с настроением своего командира.

Подошел Михашир и тронул Рикатса за плечо.

— Кто? — глухо спросил тот, не оборачиваясь.

— Два часа назад на охрану обоза заступили раки, девы и… скорпионы, — последнее слово Михашир произнес после чуть заметной паузы, но твердо. — По шестеро.

— Лоот, — все так же глядя прямо перед собой, позвал Рикатс.

— Да?

— Я слышал, у тебя в армии есть бывший палач, мастер своего дела?

— Есть! Тамкар, он настоящее чудовище, — не без гордости отозвался телец.

— Ему придется сегодня как следует поработать.

Лоот сделал несколько шагов в сторону и отдал распоряжения одному из своих людей. Неожиданно прочистил горло Бадшос.

— Почтенный Рикатс, у меня к тебе просьба. — Вежливые слова, на сей раз без какого-либо намека на сарказм, давались раку с трудом. — В моем войске тоже есть… э-э… специалист в этом вопросе, который, думается, не уступит в искусстве Тамкару.

Вот теперь Рикатс обернулся. С нескрываемым удивлением посмотрел Бадшосу в глаза. Несколько секунд они, казалось, вели молчаливый диалог.

— Хорошо, Бадшос, — сказал, наконец, Рикатс, ткнув рака кулаком в плечо. — Пусть ребята поработают вместе. Но предупреждаю, если хоть один из тех восемнадцати умрет слишком быстро или слишком легко, палачи разделят судьбу своих подопечных. Я с огромным удовольствием лично поупражняюсь в их ремесле.

— Справедливо, Рикатс, — Бадшос с благодарностью кивнул и тоже отошел в темноту.

— Да, я думаю, нет нужды говорить, что прежде всего нужно вытащить из мерзавцев все, что они видели? — сказал ему вслед Рикатс. — Или делали… — добавил он со злой усмешкой.

Рикатс немного постоял молча, подставив разгоряченные от притока крови щеки холодному ночному ветру. Как же зверски все-таки спать хочется…

— Так! — он потер ладонями виски. — Что у нас теперь со жратвой?

— Ты же видишь, Рикатс… — Лимиаф, нервно поведя плечами, указал рукой на пожарище.

— Я не понял, Лимиаф, ты считаешь меня слепым или тупым? — осклабился Рикатс. — Кунапш! — выкрикнул он в сторону седого как лунь мужчины с татуировкой льва на лбу. — Выбери пару офицеров посмышленей, пусть возьмут солдат и пройдутся по лагерю. Все заначки — в общий котел. Каждого, кто попытается припрятать хоть пол-лепешки — убивать на месте.

— Капля в море… — печально прошептал Лимиаф.

На его беду, у Рикатса был хороший слух.

— Лимиаф! — прошипел он, приблизившись к стрельцу вплотную. — Мне сейчас очень хочется кого-нибудь убить — это может хоть чуть-чуть поднять мое настроение. Прошу тебя, не превращайся в слишком очевидную кандидатуру — не люблю, когда меня подталкивают. И, кстати, для тебя тоже есть работа. Среди твоих людей наверняка немало хороших охотников. Пусть три… нет, четыре дюжины лучших на рассвете направляются в ближайшие леса. И если кто-то из них посмеет явиться в лагерь без добычи…

— Да, да, можешь не продолжать, — Лимиаф остановил Рикатса широкой улыбкой. — Убивать на месте, я понял. Ты становишься предсказуемым, почтенный Рикатс…

Стрелец отошел, покачивая головой. Рикатс проводил его свирепым взглядом, в котором к неприязни примешивалось уважение.