Впрочем, так или иначе, цель была достигнута. Молчаливым соглашением разговор был оставлен в прошлом.

— Так о чем же все-таки говорится в этой трижды проклятой записке? — спросил Михашир.

Рикатс поднял на него недоуменный взгляд.

— Понятия не имею!

Пришел черед Михашира изумленно смотреть на друга. Возникшая немая сцена длилась несколько секунд, прежде чем в глазах Рикатса засветилось понимание.

— А-а! Я сказал, что мне знаком шифр, и ты сделал вывод, что я могу прочесть написанное.

— Естественно! — Михашир пожал плечами. — Разве это не очевидно?

— Сейчас объясню. — Рикатс покровительственно улыбнулся. — В том-то и достоинство такого шифра, что его могут прочесть только знающие ключ. А это, как правило, два человека — написавший письмо и тот, кому оно предназначено.

— Ключ? — Михашир приподнял бровь, требуя разъяснений.

— Конечно. Ключом может быть любая фраза, желательно, достаточно длинная. Никто и никогда не станет использовать один и тот же ключ более одного раза. Понимаешь, самый примитивный шифр — это когда каждой букве соотносится какой-либо символ. Какая-либо другая буква или цифра, или придуманный значок. Человек, набивший руку на расшифровке, почти всегда сможет прочитать такое письмо. Другое дело наш… тьфу, тринадцатый бог… воровской шифр. Если в двух словах, шифруемый текст как бы складывается с ключом. Буква с буквой, понимаешь? При всей своей простоте такое послание практически невозможно расшифровать, не зная ключа. Ведь одна и та же буква будет зашифрована по-разному на разных позициях.

Михашир, с сосредоточенным видом внимающий другу, медленно покивал.

— Значит, прочитать записку у нас не получится?

— Никаких шансов.

— Что ж, — Михашир щелчком отправил листок папируса подальше от себя. — Тогда выкинем ее из головы.

Рикатс прихлопнул ладонью листок, готовый упасть со стола.

— Не спеши! Да, мы не сможем записку прочитать, но это не значит, что мы ничего не сможем из нее выжать.

Михашир сдвинул брови, пытаясь осмыслить услышанное. Но задача оказалась непосильной, и он пожал плечами.

— Прости, но вот теперь я тебя не понимаю. Что нам выжимать из записки, которую мы не в состоянии прочитать?

Рикатс окинул друга сострадательным взглядом. Не без некоторой нарочитости, впрочем.

— Михашир, Михашир… Да, я действительности много лет дружил с Глазом. Хотя, в общем-то, я не жалуюсь, все же иногда его скудоумие доводило меня до исступления. Но разве можно многого требовать от этого сына трущоб? Теперь я дружу с тобой, а ведь ты — выпускник академии самого Мирдграна Хромого! Так почему же, ответь, стоит мне закрыть глаза, накатывает ощущение, что я вернулся в те годы?

— Ты видишь какой-то смысл в этих своих оскорблениях? — после недолгой паузы спросил Михашир неожиданно спокойным тоном.

По малоподвижному и не слишком выразительному обычно лицу Рикатса пробежала целая волна сменяющих друг дружку эмоций. Злость, раздражение, сарказм… Наконец, сарказм смягчился до легкой ироничности — таким его чаще всего и привыкли видеть люди из ближайшего окружения.

— Да нет, если честно. Это просто недурной способ встряхнуться, хоть немного поднять себе настроение. Знаешь, наорешь на другого и сам себе кажешься лучше. Я бы мог даже извиниться, но вижу, что ты не особо оскорблен. И все же, клянусь Жалом, ты не даешь себе труда хоть немного поразмыслить. Давай я тебе помогу, если ты не против.

— Как будто, если я буду против, это тебя остановит, — фыркнул Михашир. — Давай, расскажи мне, что ты сумел вытянуть из непрочитанной записки.

Рикатс пододвинул лист папируса так, чтобы он лежал прямо напротив Михашира. Осознанно или нет, но он копировал поведение Мирдграна, когда тот хотел заставить ученика самостоятельно обнаружить свою ошибку.

— Посмотри внимательно, Михашир, — менторским тоном начал Рикатс. — Что ты видишь перед собой?

Несколько секунд Михашир глядел в глаза своему командиру, но тот продолжал терпеливо ожидать ответа на свой дурацкий вопрос. Похоже, проще ответить, чем затевать новую словесную перепалку.

— Я вижу перед собой лист папируса, о, Рикатс! — издевка в голосе была спрятана очень умело. — На коем изображены наши укрепления, а также начертаны слова, не доступные для нашего прочтения.

Рикатс одобрительно покивал, словно придя в умиление от усердия ученика.

— Отлично, Михашир! Полный и развернутый ответ. Теперь ответь, кто написал сии строки?

— Очевидно, предатель в рядах нашей армии. Кто-то из самых высших офицеров, я склоняюсь именно к этому мнению. Проще говоря, один из двенадцати военачальников. Хотя твердо в этом уверенным быть нельзя…

Рикатс остановил словоизлияния поднятой ладонью.

— И снова отлично! Не будем сейчас повторять все то, что было сказано на совете. Ответ «предатель» на данном этапе вполне достаточен. У меня остался для тебя всего один простенький вопрос. Скажи, зачем предатель написал эту записку?

Михашир открыл, было, рот, но через какое-то время вынужден был его закрыть. Ехидные слова не нашли выхода. Потому что на простой вопрос… не было простого ответа.

— Сожри меня Рыба, я не знаю!

— Вот! — Рикатс не собирался наслаждаться маленьким триумфом. Видно, он тоже очень хотел найти ответ и рад был получить любую помощь. — Все не так просто, правда? Рисунок — куда не шло, но зачем писать записку? Там ведь всего несколько слов, почему просто не передать их посыльному? Он настолько туп, что не в состоянии их запомнить? Не верю.

— Разумеется, нет! — с горячностью вступил в обсуждение Михашир. — Никто не выбирает посыльным, которому предстоит незамеченным проникнуть в лагерь врага, недоумка. Значит, написанное не предназначалось для его ушей.

— Да, такой ответ напрашивается, — Рикатс сморщил недовольную гримасу. — Но тогда возникает очередной вопрос: почему? Что такого сообщает предатель Глазу, что не должен знать посыльный? Доверенное лицо, между прочим!

Скорпионы, не сговариваясь, сблизили головы, склонившись над листком папируса. Они сверлили строчки глазами, словно силясь сорвать верхний, таинственный слой, под которым должны обнаружиться сокровенные слова.

Молчание нарушил Михашир. На его лице теперь присутствовал легкий налет скепсиса.

— Возможно, в этом нет ничего необычного. Мало ли какие тайны хранят полководцы от своих армий. Ты сам пришел в ярость, когда слухи об этой записке разошлись по всему лагерю. Не все, известное генералу, положено знать солдату.

Рикатс раздраженно прихлопнул ладонью по ляжке:

— Ты излагаешь прописные истины и не хочешь вдуматься в конкретную ситуацию. Я даже не буду указывать, что посыльный — не простой солдат и приучен держать язык за зубами. Не в этом дело. Давай попробуем определить, о чем написано в послании. Не что конкретно, а именно о чем. Что может сообщать предатель Глазу? Численность и оснащенность оружием нашей армии? Глазу это известно не хуже, чем нам. Ведь основную часть этого стада он прогнал через все Земли… Хотя, чего это я. Слишком большая честь называть их стадом, это слово все-таки подразумевает какую-то общность…