– Соня? – пробормотала сестра, ошеломленно уставившись на меня.

Мой зять нахмурился.

– Мы шли к Джозефу, чтобы просить его организовать твои поиски, не поднимая лишнего шума, – сурово произнес он. – Оказывается, начинать надо было с его квартиры.

– Ты потеряла всякий стыд, Софья, – проговорила Катя, невольно копируя интонации maman. – С сегодняшнего дня ты больше не покинешь свою комнату без моего позволения. Гулять будешь только в саду под присмотром Кроуфорд. Если не пересмотришь свое поведение, нам с Томасом придется найти тебе мужа в самое короткое время.

Третий день моего домашнего ареста – четверг, 17 октября – выдался солнечным и необычайно теплым. Убийца maman оставался на свободе, и я уже не находила себе места от вынужденного бездействия.

Я не осуждала Уолша, ведь он чудом избежал смерти, но раз он не собирался ничего предпринимать, мне следовало придумать собственный план действий. Что, если рассказать обо всём Оливеру? Он сумел бы проследить за Майклом, может быть, даже проникнуть в его комнату и обнаружить склянку с экстрактом аконита. Я почти не сомневалась в том, что оба преступления – дело рук прыщавого студента. Именно он за ужином выведывал у проктора, что тому известно. Внутренний голос подсказывал мне, что мотивом убийства Веры Алексеевны послужили именно деньги, а не обида или ревность. К тому же Уолша почему-то заинтересовало объявление про кончину разорившегося господина Грира, который вполне мог оказаться родственником Майкла.

После обеда мисс Кроуфорд вышла вместе со мной в сад. Кати не было дома, Томас Уэйд закрылся в своем кабинете. Момент казался самым подходящим, и я решительно повернулась к горничной:

– Мне нужно отлучиться на полчаса.

– Простите, мисс Софи. Вы знаете, что это невозможно.

– Никто не узнает.

– Я выполняю распоряжение миссис Уэйд.

– Боюсь, вы вынуждаете меня рассказать сестре, что вы подслушивали разговоры графини с доктором Уэйдом.

Женщина побледнела и умоляюще взглянула на меня:

– Мисс Софи, вы обещали, что я не потеряю место!

– Так и будет, если вы не заметите, что я отлучалась из сада. Вас никто не сможет упрекнуть.

Мисс Кроуфорд молча опустила голову. Я развернулась и быстро зашагала в сторону библиотеки. Пересекая Второй двор, я видела студентов, идущих на прогулку, и про себя молила Оливера, чтобы он оказался дома. После короткого стука я сразу вошла, опасаясь попасться кому-нибудь на глаза в коридоре.

После смерти papa и maman мне казалось, что со мной не может произойти ничего страшнее того, что я уже пережила. Как же я ошибалась!

Оливер стоял у кровати. Моя сестра, на которой из одежды остались только чулки, расстегивала его брюки. Оба одновременно повернули головы, и в ее глазах я прочла стыд и испуг, а в его – разочарование.

– Ты правда была с Уолшем? – он сделал шаг ко мне, моментально забыв о присутствии Кати, которая метнулась к лежавшему на полу платью.

– А ты правда собирался переспать с моей сестрой?

– Она сама ко мне пришла. Ты ведь нашла благородный предлог, чтобы бросить меня. Раз теперь ты спишь с Уолшем, что тебе здесь нужно? – в голосе Оливера звучала уязвленная гордость.

– Это Кэт сказала тебе про Джозефа? – спросила я, удивляясь, как сестра опустилась до сплетен.

– Про Джозефа? – с горькой усмешкой повторил Оливер. – Ей не пришлось. Многие видели, как часто ты ходила к нему в последние дни. Сколько времени, по-твоему, вам удалось бы держать свою связь в тайне в таком колледже, как этот?

– Ты идиот, Оливер! – выпалила я и, бросив на Катю взгляд, полный жалости и презрения, шагнула за дверь.

Глаза отчаянно щипало, к горлу подступил комок. Мне захотелось сесть на ступени лестницы и разреветься прямо в студенческом крыле, но я приложила невероятное усилие, чтобы дойти до реки. Перейдя на другой берег по мосту Рена, я оказалась на лужайке под раскидистым дубом, где и наплакалась вдоволь. Самое ужасное заключалось в том, что Джозеф Уолш мне действительно нравился. Однако, прикасаясь к нему, я не испытывала желания, которое неизменно пробуждал во мне Оливер.

Подняв голову, я заметила на мосту лакея, согнувшегося под тяжестью чемоданов и саквояжей. За ним легкой походкой шагала Мэри Кэннон. Ее полную фигуру облегал модный тренчкот.

– Мэри, вы решили вернуться? – вскричала я, догоняя жену профессора у ворот Нового двора.

– Ах, Софи, ты что-то неважно выглядишь, – запричитала женщина. – Ты хорошо кушаешь? Меня вызвал старший инспектор Эткинс. Телеграфировал, что в деле Уилфрида остались вопросы, не прояснив которые, он не может передать его в суд. Завтра в десять он собирает всех, кто давал показания, в резиденции главы колледжа. Не понимаю, чем я могу помочь, но разве я могла отказаться? – уныло улыбнулась Мэри.

Я вернулась домой и, к своему удивлению, обнаружила у себя в спальне Катю. Если бы миссис Кэннон сейчас увидела ее, то, вероятно, сделала бы вывод, что сестра питается еще хуже, чем я.

При моем появлении Катя встала со стула, стыдливо пряча глаза.

– Соня, я… должна всё объяснить.

– Не утруждайся, – ледяным тоном произнесла я.

– Ты ведь никому не расскажешь о том, что видела? Молю, обещай, что Томас не узнает!

Я молчала. Катя заплакала.

– Я больше так не могу, Соня… Я хотела быть желанной, хотела почувствовать себя женщиной, понимаешь? Maman говорила, что мистер Конли из тех молодых людей, которые при виде хорошенькой девушки неспособны удержать свой прибор в штанах. Так было с тобой. И я подумала…

– Да? – вымолвила я, оставаясь безучастной к ее слезам. – О чем ты подумала? Как сделать мне больно?

Сестра изумленно взглянула на меня:

– Больно? Я тебя не понимаю.

– Я не спала с Уолшем. Я люблю Оливера Конли. Люблю с того дня, как впервые увидела его в «Савое».

– Любишь? – растерялась Катя. – По-настоящему? Ты хочешь сказать, что отдалась ему не назло maman и не потому, что так поступают твои подружки из колледжа Ньюнэм?

– Прошу, уйди, – с горечью сказала я. – Томас не узнает, не волнуйся. Я не сделаю ничего, что может навредить Оливеру.

Катя казалась подавленной. Она медленно повернулась к двери.

– Maman ошибалась насчет мистера Конли. Он пытался остановить меня перед тем, как ты вошла, – едва слышно сказала сестра и покинула комнату.

На следующее утро постучавший в мою дверь лакей сообщил, что проктор Уолш ожидает меня в саду. До встречи со старшим инспектором Эткинсом оставалось еще больше часа. Поведение Уолша меня заинтриговало.