От изумления я раскрыла рот и, вероятно, выглядела очень глупо. Проктор тем временем осторожно поинтересовался:

– Возможно, вы расслышали, о чем шла речь?

– Я не подслушивала, клянусь! Просто дверь кабинета была неплотно прикрыта. Графиня требовала отчисления какого-то студента, доктор Уэйд тихо возражал. Она назвала его импотентом. Хозяин стал говорить о влиятельных родителях студента, а мадам выкрикнула что-то вроде: «Почему яйца есть у всех, кроме вас?» Простите, сэр, – окончательно стушевалась горничная. – Мне обязательно повторять ее слова?

– Спасибо, мисс Кроуфорд, – слегка улыбнулся Уолш. – Вы очень помогли.

– Я могу идти, мисс Софи?

Получив разрешение, она тут же удалилась. Я пыталась осознать услышанное. Выходит, Катя – жена Уэйда лишь на словах? А на деле у нее с мужем ничего не было?

– Ваша матушка умела оскорблять мужчин, – вставая, сказал проктор. – Поговорите с сестрой. Постарайтесь выяснить, всё ли время Томас был с ней в ночь убийства.

После возвращения с кладбища Катя не выходила из спальни. Я поужинала с молчаливым доктором Уэйдом. Никто не удерживал меня, когда я снова отправилась в Адденбрукскую больницу.

Подходя к палате, я внезапно ощутила прилив панического страха. Что, если я опоздала? Мне следовало забыть о расследовании и мчаться к Оливеру сразу после отпевания maman! От мысли, что на его койке уже лежит кто-то другой, у меня перехватило дыхание.

– Вы пришли, мисс Софи, – тепло встретила меня медицинская сестра.

– Как он?

– Борется за свою жизнь. Если продержится эту ночь, всё обойдется. Но если появится цианоз… – она осеклась.

Я сглотнула и зашла за занавески. Щеки Оливера покрывала рыжая щетина, в которой появилась седина. Обтерев его лицо и грудь, я села рядом и начала молиться. Эта ночь у его постели стала вторым после смерти papa серьезным испытанием моей веры.

Под утро, заметив, что Оливер снова лежит весь в поту, я решила сменить простыни. Перекатив его на левый бок, я заученными движениями свернула влажную простыню и расстелила свежую на правой половине кровати. Обтерев его спину сухим полотенцем, я перевернула Оливера на себя и увидела, что его глаза открыты.

– Как ты? – пробормотала я, боясь преждевременно поверить, что опасность миновала. – Потерпи минутку, – я обошла кровать, сдернула на пол простыню, предназначенную в стирку, и поспешно расправила чистую.

– Что ты делаешь? – слабым голосом проговорил он.

– Ухаживаю за тобой, – ответила я, переваливая его на спину и подкладывая под голову взбитую подушку. – Ты в Адденбрукской больнице. У тебя испанский грипп.

Я налила воды из графина, приподняла затылок Оливера и поднесла стакан к его губам. Он сделал несколько жадных глотков. Пока я ставила стакан на тумбочку, он вдруг предпринял попытку приподняться на локтях.

– Куда ты?

– Мне надо… отлить.

– Сейчас, – сказала я и достала из-под кровати судно.

Он бессильно откинулся на подушку и прикрыл глаза. Деликатно дождавшись, когда он закончит, я вернула судно на прежнее место и укрыла Оливера свежей простыней и одеялом. Он намеренно не смотрел на меня, ему явно было не по себе.

– Прости, что видела тебя без рубашки, – смущенно пробормотала я, хотя, вероятно, это было не самое худшее из того, что мне пришлось увидеть, пока он оставался без сознания. Нырнув под кровать и снова выпрямляясь, я пообещала. – Скоро вернусь.

Вынос и споласкивание судна, а также оповещение сестры о том, что мистер Конли очнулся, заняли не больше трех минут. Когда я приблизилась к кровати Оливера, его руки лежали поверх одеяла. Правой он закрыл лицо, упорно избегая встречаться со мной взглядом.

– Я представляю жалкое зрелище, – простонал он с неподдельным отчаянием. – Тебе должно быть противно.

– Почему?

– Это не то, о чем мечтают романтичные девушки.

– Жаль, что я не отвечаю твоим представлениям о девушках.

– Наоборот, – он сжал мои пальцы и вдруг заплакал.

Настал мой черед испытать неловкость. Я присела на краешек стула, моя рука всё еще лежала в его горячей ладони.

– Тебя навещала леди Конли. Это ей ты обязан тем, что спишь на кровати, а не на полу в коридоре…

Оливер наконец посмотрел на меня.

– Софи, почему ты здесь?

– Можно я не буду отвечать? – я опустила глаза, краснея под шарфиком, скрывающим пол-лица. – Джулия говорит, что ты бросишь меня, решив, будто я рассчитываю на что-то большее.

Теперь я не смотрела на него, а он прожигал меня взглядом.

– Ты любишь меня? – прошептал он. – Прошу, скажи! Я хочу это услышать!

– Правда хочешь? – мое сердце забилось сильнее. – Зачем еще я стала бы менять тебе простыни и выносить судно?

Оливер хрипло усмехнулся и закашлялся. Я с беспокойством наблюдала за ним. Его лицо было болезненно серым, но, к счастью, цианоз не проявлялся.

– Извини, что накричала на тебя в участке, – виновато сказала я. – Ты был так убедителен, когда заявил, что убил мою мать.

Затаив дыхание я ждала, что он всё объяснит. Но он закрыл глаза и, похоже, не собирался развивать эту тему. Закусив губу, я ласково провела ладонью по его лбу.

– Отдыхай.

– Софи, – едва слышно произнес Оливер, не открывая глаз. – Тебе не место здесь: ты можешь заразиться.

– Я не заболела за три дня. Не волнуйся обо мне. Я буду рядом, когда ты проснешься.

Он забылся сном, а я снова и снова прокручивала в голове известные мне факты. Maman оскорбляет Оливера, после чего под ее давлением Уэйд исключает его из университета. Догадавшись, что профессор Кэннон живет за счет богатых женщин, графиня назначает ему встречу на мосту Вздохов. Меня видят с каким-то мужчиной в трех минутах ходьбы от места преступления. Пропавшая трость оказывается у Энтони, который явно что-то скрывает. Есть ли связь между всеми этими фактами? И почему Оливер не стал говорить со мной об убийстве? Не потому ли, что ему хорошо известно о моем соучастии?

Около полудня я отогнула одеяло и провела ладонью по его груди, чтобы проверить, не вспотел ли он снова. Его кожа уже не обжигала: кажется, жар прошел. Я не убрала руки, желая как можно дольше продлить момент прикосновения. Мои пальцы запутались в рыжих волосах на правой стороне его торса, где не было рубцов от ожога. По дыханию Оливера я поняла, что он не спит, и замерла, почувствовав себя застигнутой на месте преступления.

– Не останавливайся, – шепнул Оливер, не открывая глаз. – Мне нравится, как танцуют твои пальцы.

– Ты сейчас должен думать о том, как скорее поправиться, – с напускной строгостью сказала я, сдергивая вниз шарфик.