Патруль вырос из ниоткуда, не успели они пройти половину квартала. Яркий свет ударил им в лица.

– Ни с места! Документы!

Девушка испуганно ойкнула, ненароком прижалась к Алексею.

«А ведь ни черта не видно в темноте, – мелькнула у него неутешительная мысль. – В такую глухую ночь бандитам даже не нужно наряжаться в нашу форму!»

– Все в порядке, товарищ капитан. – Старший патруля вернул Алексею документы. – Уж не обессудьте, служба. А девушка?

– Девушка со мной. Это непонятно?

Лиза торопливо шуршала бумагами, но они не понадобились.

– Спокойной ночи, товарищ капитан. Будьте осторожны. – Патруль провалился во мрак.

Он легонько взял Лизу под локоть. Девушка не стала возражать.

Они снова шли по тихой улице, наслаждались вечерней прохладой. Лиза рассказывала о себе, а он ловил себя на мысли о том, что ему нравится ее напевный голос, манера себя вести. С этой девушкой было приятно находиться рядом. К нему возвращалось что-то забытое, интересное, трепетное.

Она рассказывала, как погиб в боях за Макеевку ее брат, дравшийся в стрелковой дивизии, набранной из шахтеров Донбасса. Потом ее эвакуировали вместе с сотнями других жителей Макеевки. На колонну грузовиков обрушилась армада «мессеров». Лизу засыпало землей, несколько часов она лежала без сознания.

Немцы прорвали фронт, их танки вышли в тыл. Уцелевшие гражданские бежали в леса, и только благодаря стараниям партизанского командира Шведова многим из них удалось переправиться за линию фронта.

Он слышал превеликое множество подобных историй. У каждого свое горе. Люди пережили немыслимое. Алексей поддакивал, сочувствовал, прижимал к себе ее локоть.

Где-то далеко на востоке забились выстрелы. Рука капитана машинально потянулась к кобуре. Девушка ойкнула и опять прижалась к нему. Несколько минут они стояли неподвижно. Стрельба оборвалась.

– Не бойтесь, – тихо сказал Алексей. – Это далеко.

Девушка посмотрела на небо. В темноте поблескивали ее глаза.

– Некоторые считают, что там, за звездами, рай, – прошептала она. – Причудливо как-то. Мнение устаревшее, невежественное, но люди продолжают в это верить. Наверное, им так легче. Вы как думаете?

– Не верю, – проворчал Алексей. – Если там что-то и было, то оно давно сгорело. Жарко за звездами. А если ближе, то упало бы на землю.

– И ведь не поспоришь, – с усмешкой сказала Лиза. – Впрочем, возьму на себя ответственность предположить, что по физике у вас была тройка, не выше.

– Четверка, – уточнил Алексей. – Но не твердая.

– Я же говорю. Мы, кстати, почти пришли. Я живу вон в том доме.

Они стояли в безлюдном переулке. В лунном свете поблескивала глянцевая листва деревьев, проступали очертания штакетника. В хате за шторами мерцал свет. Во дворе ворчала собака.

– Тут живут ваши родственники?

– Да, не самые близкие. Троюродная вода на киселе. Оба старенькие, пережили войну. Люди неплохие, но у них уже начинаются старческие отклонения. Не узнают, грубят, работать заставляют. Так мне и надо. А то сгнию от теплого отношения к себе. Спокойной ночи, Алексей. Было очень приятно познакомиться с вами. Не хочу спрашивать, зачем вы пришли сегодня в школу. Это не мое дело.

– Спокойной ночи, Лиза. – Он почувствовал сожаление, когда она отстранилась от него и направилась к калитке.

Девушка пару раз оглянулась, помахала ему. Звякнула щеколда, заскулила собака, приветствуя жиличку. Потом послышалось старческое ворчание, прерываемое приятным голоском девушки.

Алексей развернулся и двинулся из переулка.

Он вернулся в общежитие после одиннадцати, выслушал традиционное ворчание Ванды Ефимовны, убедился в сохранности своего жилища. Потом капитан мылся под холодной водой, тер кожу жесткой мочалкой.

После полуночи стрельба разразилась на юге. Он встал с кровати, сунул ноги в сапоги, взял пистолет, подошел к окну, отдернул штору, стал слушать. Пальба была глухая, далекая. Вскоре она смолкла.

За стенкой ворочался сосед из Ворошиловграда, клял проклятых фашистских прихвостней, которые не дают людям спать.

В комнате стояла духота. Алексей поковырялся с ржавым шпингалетом, отворил раму. Она со скрипом откинулась, повисла под наклоном. Свежий воздух потек в помещение.

За окном трава в полный рост, кустарник, разбросанный там и сям. Метрах в пятидесяти неглубокий овраг, за ним стена деревьев. Улицу Черкановскую не видно, она за лесополосой.

Мелкая птичка слетела с ветки и подалась к оврагу, трепеща крыльями. В траве что-то прошелестело. Наверное, пробежала кошка.

Интуиция сработала за секунду до беды. Когда рядом с кустарником обозначился силуэт, Алексей уже отскочил к стене. Загремели пистолетные выстрелы. В темноте полыхали вспышки. Палили двое или трое, плотно, без перерыва. Дребезжала жесть карниза, пули влетали в открытое окно, крошили стену, рикошетили снаружи от кирпичной кладки.

Сердце Алексея рухнуло в пятки.

«Боишься, капитан? Раньше надо было трястись, сейчас уже времени нет!»

Стрельба оборвалась. У всех бандитов опустели обоймы.

Кравец выпрыгнул на середину оконного проема, сжал в ладонях рукоятку ТТ. Нельзя позволить этим тварям перезарядить оружие. Надо валить их к чертовой матери! Зрение капитана обострилось, да еще и луна оказалась очень кстати. Он бил не вслепую, различал их силуэты. Подкараулить хотели капитана контрразведки!

Кто-то заорал на протяжной матерной ноте. Похоже, он подстрелил одного бандита. Шуршала трава, хрустели ветки. Бандиты убегали к оврагу. Гремели рваные выстрелы.

Он метнулся вбок, вставил новую обойму и вернулся к окну. Алексей видел их. Убегали двое. Капитан выпустил всю обойму, прежде чем они скатились в овраг, и снова попал. Раздался глухой крик.

Он вставил в рукоятку пистолета новую обойму, схватил со стула гимнастерку, натянул ее, прыжком взлетел на подоконник. Об опасности капитан уже не думал, спрыгнул в траву, перекатился.

Плоский портативный фонарик лежал в нагрудном кармане. Алексей выудил его, стал освещать дорогу и все равно чуть не запнулся о тело, распростертое на земле.

Он присел, осветил окровавленного мужика с простреленной грудной клеткой. Тот скалился в небо, глаза его стекленели. Массивный, хотя и не сказать, что рослый. Ему не хватило проворности, не смог увернуться.

Алексей кинулся дальше. За спиной в общежитии уже кто-то кричал, в стороне энергично лаяла собака. Он пробился через чахлый кустарник, съехал в овраг, благоухающий тухлятиной.

На дне валялось еще одно тело. Нога нелепо вывернута, безрукавка нараспашку.

Капитан завертел фонарем. Дьявол, третий ушел! Он кинулся на противоположный склон, оступился, съехал вниз. Глупо гнаться за призраком, он уже далеко. Пути отхода наверняка просчитаны. Хищник уже затаился в норе.