Я затаила дыхание — никогда не думала, что вальс может быть таким интимным.

Александр на меня все еще не смотрит — взгляд устремлен в никуда перед собой, лицо как у мраморной статуи, как всегда бесстрастный и красивый. Да уж… дайте мне сил это вынести…

Пока меня колотила внутренняя дрожь, мастер Камелия начала считать.

— Так, поехали! И-и-и… раз-два-три, раз-два-три…

Я приготовилась оттоптать Васервальду носки, но по какой-то магической причине, мы очень легко и плавно закружились в танце, четко по кругу за другими парами. Он вел уверенно, надежно, я вдруг поняла, как много зависит в танце от партнера. Нет, Ремо прекрасно танцует. Но почему плавные движения получаются у меня только с тем, кто меня не выносит?

Потом из летающего граммофона зазвучала мелодия, мы продолжили кружиться и делать разные па-де-баски. Я чуть расслабилась — хоть Александр и выглядит бездушной колодой, но ведь и не кидается. А это уже прогресс.

В какой-то момент я даже попыталась изобразить грацию, но вышло только помахать руками.

— Чтобы сделать вторую позицию рук, нужно поднимать локоть и делать его округлым, — неожиданно произнес Васервальд, продолжая смотреть в никуда. — А пальцы удлинять.

Я опешила. Значит, теперь он будет разговаривать, как ни в чем не бывало? Но терять возможность наладить диалог не хотела.

— Разбираешься в танцах? — спросила я.

— Имеешь что-то против?

Что, опять? Он вообще может нормально разговаривать?

Сделав глубокий вдох, пока совершала поворот, я проговорила, изо всех сил изображая спокойствие:

— Просто интересно.

— Судя по твоим танцевальным навыкам, раньше этим не интересовалась, — все так же холодно заметил Васервальд.

Я скрипнула зубами. Вот же! Он нарочно меня провоцирует? А вот обломится пусть.

Пришлось натянуть улыбку.

— Как видишь. Танцы не мое.

— А что твое? — с какой-то иронией спросил он.

Я сделала вид, что не заметила его тона.

— Не знаю. Возможно, быть незаметной.

Он усмехнулся.

— Только почему-то все время попадаешься на глаза.

— Или это ты за мной ходишь, — не выдержала я.

Пальцы Александра на моей ладони резко сжались, на талии тоже впились в бок, я закусила губу, но не издала ни звука — вот не пикну даже. Пускай что хочет делает.

Несколько секунд он сжимал меня в тисках, я всеми внутренностями ощущала его напряжение, но стойко терпела. Потом подняла голову, наши взгляды встретились, и я в очередной раз рядом с ним перепугалась.

В голубых глазах Александра перекатываются блики, мерцания, какие-то вихри, заполняют весь белок. Он неотрывно смотрит на меня, желваки двигаются, губы сжаты в тонкую нить.

Да ну что ж такое! Что опять не так? Да ему пора на курс управления гневом! Нельзя же взрываться по каждой мелочи.

Вырываться не рискнула — слишком много народа. Как-то не хочется прославиться чудачкой даже в академии магии. Александр продолжал меня держать, с каждым движением все сильнее придвигая к себе, а отстраниться у меня попросту не хватает физических сил.

Сердцебиение стало еще быстрее, по спине прокатилась горячая волна, а в районе солнечного сплетения вспыхнуло — что ему надо! И я сама веду себя как дура…

Расстояние между нами все сокращалось. Теперь его лицо нависает так близко, что вижу небольшие носогубные заломы, и между бровей тоже. То есть смеяться он умеет так же, как и злиться? Что-то первого не замечала.

Я напряглась, задеревенела, когда до лица Александра осталось сантиметров двадцать.

— Я не хожу за тобой, — проговорил он глухо.

В горле пересохло, но я смогла ответить:

— Как скажешь…

— Мы неделю не пересекались.

— Да…

— И все было в порядке.

— В порядке, — согласилась я хрипло. А что было в порядке-то? Или точнее, что было не в порядке?

Васервальд продолжил:

— А потом этот приказ ректора…

— Угу.

— Я до конца надеялся, что тебя не будет в моей группе абитуриентов, — все так же тихо произнес он.

Меня его слова снова задели. Я скривилась.

— Ну прости, что мешаю тебе жить.

— Не представляешь, как.

А вот это вообще ни в какие ворота не лезет!

— Да что я тебе такого сделала? — выдохнула я, и попыталась высвободить руку, но цепкие пальцы держат, как клещи. — Почему ты меня ненавидишь?!

Глаза Александра полыхнули синим, ноздри раздулись, пальцы еще сильнее впились мне в талию.

— Много вопросов, Вивиана, — процедил он. — Слишком много.

Несмотря на происходящее я удивилась — Васервальд знает мое имя?

Я сдула невидимый волосок со лба и сказала:

— А я никуда не спешу.

— Зато я спешу.

— Так я тебя не держу.

— А я тебя — держу, — непонятно отозвался Васервальд.

Только сейчас я заметила, что музыка прекратилась, в зале как-то тихо, даже счета мастера Камелии не слышно. Я оглянулась и взвизгнула, интуитивно вцепившись в Васервальда и прижавшись к нему. Тот, к удивлению, даже не оттолкнул.

Мы висим примерно метрах в десяти над полом, по воздуху плывут мерцающие точки, закручиваются в переливающиеся вихри. Внизу, задрав головы, на нас смотрят остальные, на лицах удивление, у некоторых восторг. Только Каролина Купала морщится, будто лимон жует. А у Николы вообще полностью почернели глаза — злится.

— Ч-что… это? — перехваченным от страха голосом спросила я.

— Трехмерный магический вальс, — с уже знакомой злостью произнес Васервальд.

— К-какой?

— Трехмерный, — снова сказал он. — Это значит, исполняется не только на полу, но и подъемом в воздух. Потолки тут почему, думаешь, высокие?

Для меня услышанное прозвучало наполовину абракадаброй, а от страха в голове все перепуталось. Я невольно сильнее вцепилась в Александра. Зато мастер Камелия, спустя несколько секунд ступора, вдруг радостно захлопала в ладоши.

— Трехмерный вальс! Какая прелесть! О, Небеса! Как давно я его не видела!

Адепты и абитуриенты загомонили, стали что-то обсуждать, но я не слышала. В ушах грохот, в груди глухие удары, а до сознания медленно доходит — я в воздухе на глазах у всех обнимаюсь с Васервальдом.

Они же все смотрят…

Меня аж в пот бросило.

— Спусти меня, — перехваченным шепотом попросила я.