Дронго быстро прошел по коридору, вошел в приемную. Онаговорила с кем-то по телефону. Увидев вошедшего, попрощалась и положила трубку.

— Я вас слушаю, — любезно произнесла она.

— У вас есть адрес автора, которого мы ищем?

— Есть. Я понимаю, о ком вы спрашиваете. Он оставлял адрессвоего «почтового ящика», куда бы мы могли ему писать. Но сам присылал своирукописи в таких плотных конвертах. Мы адреса переписываем и конверты обычнопришиваем к рукописям, чтобы их не выбрасывать. Но они тоже пропали.

— Откуда отправлял?

— Обратного адреса не было. Только адрес «почтового ящика»,на который мы могли написать. Мы ему один раз написали. И это письмо подшито внашей папке. Оно не пропало. В папке исходящих документов. У меня осталось иэто письмо, и его адрес. Но он нам все равно ничего не даст, если мы емунапишем, то он может нам вообще не ответить.

— Это я понимаю, — кивнул Дронго. — А письма обычновскрываете вы или ваши редакторы?

— Смотря какие письма. Деловую переписку я смотрю сама, авсе рукописи отправляем нашим редакторам.

— Вы не помните, кому отправляли рукописи этого автора?

— Конечно, помню. Кустицыну. Он и Веремеенко ведут у наспрозу. Сундукова больше по поэзии, а Убаевой дают переводы наши консультанты.Но штат у нас небольшой, и поэтому каждый может смотреть любую рукопись. Это непринципиально. Кто-то в отпуске, кто-то уехал, кто-то занят, у нас нет такогожесткого графика.

— Я вас понимаю. — Дронго подумал, что вполне можетисключить из списка подозреваемых эту пожилую женщину. Ведь исходящее письмоосталось, и, значит, можно попытаться выйти на этого «графомана».

Дронго вышел в коридор. Из комнаты редакторов доносилисьгромкие голоса. Очевидно, там снова спорили. Громче всех возмущался ГеоргийКроликов, который яростно спорил с Кустицыным и Сундуковой. С ним были согласныУбаева и Фуркат Низами. Оленев лишь иногда подавал реплики. А Веремеенко простомолчал, не вмешиваясь в разговор. Дронго прислушался…

— Если этот автор такой страшный убийца, то почему он хочет,чтобы о нем все знали? — кричал Георгий Кроликов. — Он должен скрываться, а непосылать свои рукописи, чтобы его могли вычислить. Может, он вообще не убийца,и Марина все перепутала. У этого человека просто бурная фантазия. Возможно, онсам из Саратова, узнал про желтую кофту и про эту родинку. И решил всенаписать. Он графоман, а не маньяк.

— Правильно говорит, — поддерживал его Фуркат Низами, — нокакой убийца пошлет такую рукопись? Тогда он ненормальный.

— Вы ничего не понимаете, — горячился Кустицын, — это самаянастоящая сублимация. Ему важно, чтобы о нем узнало как можно больше людей.

— Не нужно путать литературу с настоящей жизнью, —горячилась Убаева. — Если человек пишет об убийстве так подробно, это еще незначит, что он может сам совершить убийство. Достоевский все написал иобосновал, но сам он никогда и никого не убивал.

— Он не Достоевский. Он убийца, который хочет, чтобы о немвсе узнали, — возражала Сундукова.

— Мы же сами решили пригласить эксперта, — напомнил Оленев,— а теперь снова спорим. Так нельзя…

Дронго вошел в комнату, и все снова умолкли.

— Не нужно так громко спорить, — усмехнулся он, — вас слышнодаже в коридоре. Я полагаю, что вы напрасно спорите. Дело не в том, что авторваших рукописей мог быть в Саратове. Дело в том, что он совершил уже дваубийства и подробно о них рассказал. В разных местах, в разных городах. А этоуже не просто совпадение, а нечто гораздо большее. Убийца реален, абсолютнореален и поэтому так страшен и непредсказуем. Я вас не пугаю, просто сообщаювам об этих фактах. И ваш автор тоже реален. Самое страшное, если этодействительно одно лицо. И самое опасное, если кто-то из вас решил ему помочьтаким нелепым образом, забрав все рукописи.

Все молчали. Кто-то отвел глаза, кто-то недовольно крякнул,кто-то шумно задышал. Фуркат Низами развел руками.

— И вы хотите сказать, что среди нас есть сообщник убийцы?Мы писатели, а не убийцы, — жалобно произнес он.

— И мы все знаем друг друга много лет, — добавилэмоциональный Кроликов, — и я могу поручиться за каждого из наших товарищей.

— Не нужно так категорично, — предложил Оленев, — пусть нашэксперт нормально работает и сам сделает выводы.

— Все писатели, — задумчиво повторил Дронго. Ему в головупришла некая мысль. Если не получилась проверка с поездкой в Саратов ипоявлением здесь утром Леонида Кружкова, то нужно попытаться проверитьсотрудников издательства еще раз. Устроить некую провокацию. Ведь здесьдействительно нет случайных людей, и все сотрудники знают друг друга по многулет. Возможно, похититель рукописей еще до конца не осознает, до какой степенион завяз в этом страшном деле.

— Мне нужно уезжать, — взглянул на часы Кустицын. — Если увас больше ничего нет, то позвольте мне вас покинуть.

— Завтра утром я попрошу вас снова собраться в издательстве,— попросил Дронго, — часам к десяти.

— Давайте к одиннадцати, — предложил Веремеенко, — у наснекоторые просто не поднимаются так рано.

— Мне тоже будет трудновато так рано сюда приехать, —улыбнулся Дронго, — пусть будет в одиннадцать. Я постараюсь приехать.

— Больше вы ничего не хотите сказать или спросить? —удивился Оленев.

— Пока нет. Мне было важно поговорить с вами, когда высоберетесь все вместе. Но многие не успели подъехать. Ничего страшного. Завтрамы встретимся снова. До свидания.

Дронго вышел из комнаты и услышал раздраженный голос ГеоргияКроликова.

— Он какой-то непонятный эксперт, — громко заявил тот, —ничего не спрашивает, ничего не делает. Зачем он собрал всех редакторов, я непонимаю. Честное слово, ничего не понимаю.

Дронго вернулся в приемную и уселся на стуле в ожиданииСтолярова. Ждать пришлось минут сорок. Наконец Феодосий Эдмундович появился. Онстепенно, неспешно прошел в свой кабинет, поздоровавшись с гостем за руку ипригласив его к себе.

— Я сегодня был в городской прокуратуре, — сообщил Столяров,— они меня пригласили по нашему делу. Мы ведь отправили им рукопись, котораятак взволновала нашу Марину Сундукову.

— И которую в милиции всерьез не стали рассматривать, —напомнил Дронго.

— Это был дилетант, — отмахнулся Феодосий Эдмундович, — нотеперь дело передали в следственный комитет, и оно попало к очень достойномуследователю. Николай Николаевич Смирнов. Сегодня мы с ним разговаривали, и яему честно сказал, что мы не стали ждать, пока наша милиция начнет проверку понашему заявлению. И нашли такого эксперта, как вы. Оказывается, он о вас многослышал. Но Смирнов считает, что этим делом должны заниматься официальныеорганы, и просил вас завтра утром за ехать к нему.