— Подождите, — прервал ее Оленев, — вы же знаете, чтоФеодосия Эдмундовича вызвали в прокуратуру и он не может приехать. А у нашегоглавного бухгалтера Воеводова готовится балансовый отчет.

— А остальные? — возмущенно спросила Убаева. — Нашгениальный прозаик Юрий Михайлович Светляков? Почему он не приехал?

— У него важные дела, — сразу сказал Веремеенко, — он сейчасв «Литературной газете», а потом поедет в мэрию.

— Напрасно он туда едет, — с явным вызовом произнеслаУбаева, — его там не любят. Хоть он и тезка нашего мэра.

— Зато в президентском аппарате любят, — возразилВеремеенко. — Он, между прочим, входит в комиссию по культуре при Президентестраны. Не забывайте об этом.

— А вы меня не пугайте. Если он главный редактор нашегоиздательства, то в первую очередь должен интересоваться тем, что творится унего на работе. А он решил даже не приезжать. Или Сидорин. Какой онконсультант, если он позволяет себе не появляться на работе месяцами? Я всеравно молчать не буду.

— Сидорин чрезвычайно занятой человек, — вступил Оленев, —но свою работу он выполняет нормально. Даже когда не успевает приехать, тознакомится с рукописями во время своих командировок или находясь на даче. Поего вине мы никогда не задерживали рукописи.

— А по моей вине задерживали? — с вызовом спросила Убаева.

— Давайте прекратим эти ненужные споры, — предложилКустицын. — Все, кто мог, уже собрались здесь, и теперь мы должны выслушатьнашего эксперта, который хотел поговорить с нами.

— Правильно, — поддержала его Сундукова, — давайтеуспокоимся и выслушаем эксперта. Так будет лучше всего.

Все посмотрели в сторону Дронго.

— Дело в том, что я действительно был в Саратове, — заявилон, — и привез оттуда убедительные доказательства, что ваш «графоман» и убийца,который действовал в Саратове, одно и то же лицо. Во всяком случае, все подробностисовпали. Почти все. О некоторых убийца не написал, очевидно, опасаясь, что егомогут легко вычислить. Он не стал уточнять, что в тот вечер пошел сильный дождьи парк был перекрыт из-за ремонта центральной улицы.

— Я вам говорила, — испуганно ахнула Сундукова, — значит,убийца действительно был в Саратове. Я вам говорила, а вы мне не верили.

— Но на этом я не остановился, — продолжал Дронго, — япослал своего помощника в другой город, где все также подтвердилось. Второепреступление было таким же жестоким, как и первое. Практически все деталисовпали, один к одному.

— Где оно произошло? — спросил Оленев.

— Если разрешите, я пока не стану отвечать на этот вопрос.Но второе убийство не выдумка вашего «графомана», давайте будем называть еготак. А страшная реальность. Значит, этот маньяк на самом деле существует итаким странным образом дает о себе знать человечеству.

— Вы читали копию рукописи? — спросил Валерий Петрович.

— Всю ночь. И не получил особого удовольствия. У человекаявные отклонения от общепринятых норм, хотя психопатом назвать его я тоже немогу. Речь достаточно логичная, вставляются иностранные слова, есть ссылки наМонтеня и Дидро. Начитанный, разумный человек с некоторым чувством юмора и сявными садистскими наклонностями. Он получает удовольствие от описанияпреступления, это сразу чувствуется.

— Правда в деталях, — вздохнул Оленев, — мы все читали егорукописи и тоже почувствовали эту убедительность. Как будто он сам убивал своижертвы. Такие подробные описания.

— Один раз вы ему ответили на «почтовый ящик», — вспомнилДронго, — может, у вас остался его адрес?

Редакторы переглянулись.

— У Нины Константиновны, — сказал Оленев, — у нее может бытьадрес этого «почтового ящика». Но это нам ничего не даст. Если убийца не дурак,то он не полезет в этот ящик. И если его сообщник среди нас, то он емуобязательно сообщит о нашем разговоре. Нет, так мы его не поймаем.

— Я не собираюсь его ловить. Пока нам важно с ним связатьсяи понять, почему он посылает именно сюда свои опусы и почему решилвоспользоваться услугами кого-то из ваших сотрудников, чтобы украсть этирукописи.

— Не нужно так говорить, — мрачно попросил Передергин, — мыпока ничего не знаем. Давайте не будем обвинять наших людей без конкретныхфактов. Может, убийца залез сюда ночью и сам украл эти рукописи.

— Интересно только, откуда он мог узнать, где именно онилежали в редакции, — иронично уточнил Оленев, — здесь даже наши редакторыничего не могут найти. А он нашел все экземпляры не только здесь, но и забралкопию у меня из стола. Какой осведомленный убийца.

— Не нужно бросать тень на всех остальных, — грубо оборвалего Передергин, — если вы кого-то подозреваете, то можете сказать. А если у васнет конкретных фактов, то не нужно ничего говорить. Мы для этого наняличеловека и платим ему деньги, чтобы он все решил…

— Извините, — перебил его Дронго, — вы меня не наняли иничего не платите. Мы должны подписать договор, после чего вы будете выплачиватьмне гонорар и командировочные.

— Пусть будет «выплачивать», — согласился Иван Иванович, —но все равно этим делом должны заниматься профессионалы, а не наш ВалерийПетрович.

— Давайте все-таки дослушаем нашего эксперта, — попросилКустицын, посмотрев на часы. Он явно торопился.

— Я собираюсь попросить о полной и комплексной экспертизетой копии, которую вы мне дали, — сообщил Дронго, — экспертизе стилистической,лингвистической, психологической, психиатрической, криминалистической. В общем,полный портрет возможного автора. Уже сейчас по некоторым деталям я могунабросать его портрет, но подожду, пока не получим заключение экспертов.

— Сколько это продлится? Месяц, два, три? — спросил Оленев.— Вы представляете, какая будет обстановка в нашем издательстве?

— Представляю. Поэтому попрошу экспертов уложиться занесколько дней. Теперь внимание. Я хочу уточнить вместе с вами некоторыевопросы. Вы все работаете в издательстве уже несколько лет и хорошо знаете другдруга. Кроме того, практически вы все члены Союза писателей и соседи по дачам вПеределкино, а значит, знаете друг друга еще ближе и гораздо больший срок.Поэтому я хочу уточнить у вас, у всех. У кого из ваших сотрудников мог бытьродственник или знакомый с некоторыми отклонениями? Я не хочу сказать, что онобязательно убийца. Но если среди ваших сотрудников есть и такой, у когоимеется родственник или друг, склонный к психопатическим жестам, то я прошу вассообщить мне об этом.

Все молчали, переглядываясь друг с другом. Молчание тянулосьдолго. Минуту, другую. Дронго терпеливо ждал. Но все молчали.

— Значит, никто и ничего не может сказать мне по этомуповоду, — подвел итог Дронго, — тоже неплохо. Получается, что вы либо оченьхорошо знаете друг друга, либо не любите ходить в гости к соседям.